Дорогу к Колыбели Драконов.
Формально, Эльвира считается его женой. Да, неполноценной, брачный ритуал не завершен, но все-таки она — жена. Колыбель должна ее принять. Праматерь помогает всем своим детям. Если ее артефакты приняли Эльвиру, то должна принять и Колыбель.
По-другому быть не может. Она не позволит ей умереть.
Он внес девушку в зал Колыбели. Жрица-смотрительница удивленно обернулась, завидев незваного гостья.
— Ваша Светлость? — растерялась она и опустила взгляд, посмотрев на девушку в руках герцога. Главная жрица поняла все без лишних слов. — Колыбель помогает лишь потомков драконов, Эйден, — произнесла она то, что он и так прекрасно знает.
— Она жена, — прохрипел Арренский. Лицо жрицы изумленно вытянулось, но у него нет времени отвечать на ее вопросы. Она выразительно посмотрела на обнаженные ноги девушки, и терпение Эйдена лопнуло. — Откройте Колыбель! — приказал он. — Всю ответственность беру на себя.
Жрица поджала губы, но спорить не стала. Понимает, что если начнет возражать, Эйден ее сам вытолкает взашей. Она послушно открыла Колыбель, подняв белую прозрачную крышку. Эйден спешно подошел к древнему артефакту и осторожно уложил девушку на твердую каменную поверхность. Надавив на прозрачную крышку из алмазного стекла, закрыл Колыбель, но так и не смог убрать руки с прозрачной поверхности. Опустил взгляд на бледное лицо Эльвиры и понял, что не в силах отойти в сторону. Он должен остаться, чтобы быть рядом с ней до конца.
Колыбель Драконов начала окутывать белая дымка. Древняя магия этого места заработала, а значит, Эля будет спасена. Да, бывали случаи, когда состояние уснувших в Колыбели было настолько печальным, что им не могло помочь уже ничего.
Но ведь у Эли не тот случай?
Эйден ведь чувствует ее даже сейчас. Закрыв глаза, он полностью сосредоточился на своих ощущениях. Вязь на запястье незримо связывает его с Эльвирой, и он может уверенно сказать, что сейчас, в эту минуту, она жива, спокойно спит и не чувствует боли. Незаметно он погрузился в то состояние, когда время утекает сквозь пальцы, минуты и часы сливаются воедино. Чем-то похоже на сон, но Эйден явственно осознает происходящее.
Неожиданно он ощутил чужое присутствие и чей-то пристальный взгляд себе в спину. Герцог медленно приоткрыл глаза, выходя из транса и возвращаясь в реальность. Он обернулся.
— Здравствуй, сын, — кивнул отец, когда их взгляды встретились. Пожилой император стоит в трех шагах от Эйдена и не сводит с него пристального взгляда.
— Зачем ты послал ее туда? — хриплым голосом спросил герцог и отметил, как опасно прищурился отец. Никто не осмеливается предъявлять претензии императору, это чревато ссылкой. Но для любимца всегда есть преференции, правда? Впервые Эйден испытывает такую ярости, что хочется ударить отца, накричать на него, высказать все, что накипело. Конечно, он этого не сделает. Отец слишком слаб и стар.