— Дитя, как твое имя? — прозвучал сверху приятный женский голос.
— Жизель, — ответила я без сомнений.
— Жизель, ты чувствуешь тяжесть? — этот вопрос меня удивил.
— Нет, — ответила я и улыбнулась. — Мне очень легко.
— Вот как? — голос тоже удивился.
— Ты стоишь перед ликом Праматери, дитя. Расскажи о своих проступках. Ничего не скрывай. Это ты украла Сердце из храма? — в голосе совсем нет упрека или злости, но улыбка на моих губах начала гаснуть.
— Нет, я его не крала, — с легким сердцем произнесла я. На несколько секунд женский голос умолк, явно удивленный услышанным.
— А как же оно попало к тебе в карман? — голосу явно интересно услышать, что же у нас там произошло.
Я рассказала все, как было. К моему приятному удивлению, мне ничего не помешало и нигде не закололо. Слова даются легко, без малейшего сопротивления.
— Меня собираются выдать замуж за опасного человека, — произнесла я. — Отец уже подписал договор о помолвке. Я сбежала из дома, хоть выходить в город без охраны мне было запрещено. Там я столкнулась с девушкой в плаще такого же цвета, как у меня. Я думаю, что именно она подбросила мне камень.
— Ты видела ее лицо? — заинтересованно спросил женский голос.
— Нет, — покачала головой я.
Встреча с герцогом мало интересовала суд. Я описала ее в общих чертах, но невидимая судья вдруг спросила:
— Что за браслет на твоей руке? Я давно не видела таких.
— Герцог Арренский надел на меня рабский браслет, чтобы я не сбежала от него, — признала я.
— Ты осознаешь, в чем обвиняешь его, Жизель? — голос интонацией призвал меня осторожнее выбирать выражения.
— Я не обвиняю, — поправила я. — Он сделал это в целях безопасности. Так как меня обвиняют в воровстве, он опасался, что на меня могут напасть, или что я решу сбежать.
— Герцог Арренский склонял тебя к чему-либо, чего ты не желала? — уточнил голос со странной интонацией.
— Да, заставил убираться в его доме, — буркнула я в ответ. Мне показалось, что я услышала тихий смешок.
— Желаешь ли ты сознаться в каких-либо преступлениях? — прозвучал неожиданный вопрос.
— Я… — запнулась я. — Я сбежала из дома и предала отца, — созналась я. — Не отправила ему ни одной весточки из страха перед предстоящей свадьбой.
Несколько минут в зале царила тишина. Не могу сказать, что она была напряженной. Напротив, это были легкие и приятные минуты, в течение которых я смогла насладиться светом, заливающим все вокруг. Он дарит невероятное ощущение блаженства, счастья и невесомости.
Знали бы преступники, что суд — это так приятно, то совершали бы кратно больше преступлений.