— Сегодня в семь! Не опаздывай!
Я кивнула в третий раз и искоса взглянула на Шаламова. Он всё ещё пялился на меня. Даже я бы сказала — изучал, как какую-то любопытную букашку. И где свою Шестакову потерял? При ней, наверняка, не стал бы ко мне цепляться.
— Что? — с вызовом спросила я. — Все ещё интересно, какая у меня фамилия?
— Да нет, я ж не глухой, — ответил он.
— Какое счастье, — буркнула я, спускаясь с лестницы, и не оборачиваясь, устремилась к воротам.
Странное дело, я впервые сегодня ничуть не волновалась в присутствии Бори. Правда, я его и не видела, можно сказать. Он сидел на перилах с самого краю, у колонны, и Шаламов его заслонял. Но всё равно раньше само осознание, что он близко, выбивало почву из-под ног. А тут — вот он, но я… я даже забыла на какой-то миг, что Боря здесь. Я реагировала только на Шаламова. Это какой-то парадокс. Нонсенс.
До вечера я старательно делала уроки, потому что последние дни расслабилась и подзапустила. Долго вникала в химию, перечитывала не только заданный параграф, но и предыдущий, и в конце концов разобралась. А в семь часов как штык была в спортзале. Сначала двигалась лениво, на автомате. Андрей Геннадьевич то и дело понукал меня: «Хватит прохлаждаться! Включайся!». Но постепенно я втянулась, а уж когда вышла на подачу, так и вовсе оказалась в своей стихии. Подачи всегда были моей самой сильной стороной. Причём стабильно. Лёшка Назаров и Денис Кравченко из 10 «Б» очень неплохо подают силовые, но часто уходят в аут, а планеры и вовсе не умеют.
Андрей Геннадьевич гонял нас нещадно, совсем позабыв о времени, и отпустил только в десятом часу, когда в спортзал сунулась недовольная техничка. Я, успев отвыкнуть от нагрузок, буквально с ног валилась и переодевалась еле-еле, как в замедленном кино.
Девчонки из 10 «В» быстренько собрались и ушли, а Вика Вилкова осталась меня ждать. Когда наконец мы выбрели из раздевалки, то оказались в кромешной тьме — в коридорах уже погасили свет. Лишь тонкая жёлтая полоса пробивалась под дверями в спортзал, где, ругаясь, громыхала вёдрами техничка. Впереди маячил синий квадрат огромного окна в вестибюле — там тоже уже выключили свет, но темноту разбавляли уличные огни. В коридоре же, где не было ни единого окна, мы с Викой пробирались практически наощупь, ориентируясь на синеву вдали.
Бум. Викин пакет с формой хлопнулся на пол.
— Блин! — проворчала она и, присев, стала шарить руками по линолеуму. — Хоть с фонариком ходи. Нафига свет-то везде повыключали?
Я вяло хмыкнула в ответ, после изматывающей тренировки даже языком было лень шевелить. Но тут Вилкова, нащупав наконец свою пропажу, огорошила меня вопросом: