После его воплей намывать стены тем более не тянуло. Так что мы прихватили с собой мою Иру, двух её одноклассниц и пошли к Борьке. По дороге пацаны завернули к какой-то бабке и взяли у неё за сущие копейки четыре бутылки самогона.
— А мы не погорячились? — спросил я, глядя на мутную жижу. Сроду самогон не пил.
— Ты чо? Ещё за добавкой побежим, — гоготнули пацаны.
До Борьки идти — это тоже, скажу я, немалый труд. Он — герой просто, такие дистанции накручивать каждый день.
Жил он в деревянном доме на две квартиры. Понятно — без удобств. Эти самые удобства находились в огороде за домом. Деревянная будка с дырой в полу. В дыру лучше не заглядывать — зрелище не для впечатлительных.
Расположились мы на кухне. Борька подсуетился, поставил на стол стопки и вилки, накромсал чёрного хлеба, сала, варёной колбасы. Потом совершил такой манёвр: откинул половик, затем доски и нырнул в образовавшийся квадрат в полу. Через минуту на краю квадрата появились две трёхлитровые банки — с солёными огурцами и ещё с чем-то сероватым.
— О, грибочки! — обрадовался Белый. — Нынешние?
Борька из-под пола что-то буркнул и вскоре вынырнул сам в обнимку с ещё одной банкой. Там оказалась квашеная капуста. Грибы мне не очень понравились, сами склизкие и вкус странный. Может, с непривычки, раньше я таких не пробовал. Самогон чем-то напоминал бражку, которую Лёвин батя, ещё в Железногорске, настаивал на яблочном соке. В принципе, пить можно. Чуть позже нарисовалась Тимашевская, тоже принесла с собой съестное — какие-то пирожки не первой свежести. Их тут же обсмеяли.
Ирка и обе её подружки скривились и прямо при ней спросили у Борьки, какого фига «эта» тут делает. Тимашевская беспомощно посмотрела на Борьку, а тот порозовел весь и молчит. Я ткнул Шестакову в бок локтём, типа, не выступай. Но это же Ира. Пристала как клещ:
— Пусть валит отсюда. А ты чего меня толкаешь? — последнее уже мне.
И Боря этот, рохля, сидел как в рот воды набрал. В конце концов я не выдержал:
— Да пусть остаётся. Это Борина подружка, чего к ней привязалась?
Ирка встрепенулась:
— Горяшин! Что ли правда? Это твоя подружка? А мы тебя сколько раз спрашивали, а? Чего врал тогда? — и карикатурным басом продолжила: — Никакая она мне не подружка. Просто соседка. Достала уже таскаться за мной.
Тимашевская поднялась из-за стола и выбежала из дома в слезах.
— Эй, подружка, — крикнула ей вдогонку Ирка. — Пирожки забыла.
Борька тоже вышел, хоть тут сообразил, а не сидел, не хлопал глазами.
— Тебя куда понесло? — рассердился я на Ирку. — Он её к себе пригласил. К себе! А не к тебе. Ты чего тут развыступалась?