Похоже, виной всему мое невероятное сходство во внешности с Эльвирой Анатольевной, мамой Дуриана. Я вспомнила, как и что именно он рассказывал о матери во время нашего свидания. Вспомнила, как почувствовала волну его агрессии в ее адрес и что она не радовалась успехам сына. Что-то мне подсказывало, что это именно она искалечила собственного сына так, как ни один другой человек. Но при чем тут я?
И другой, более животрепещущий вопрос: зачем ему я?
Почему-то в «жили они долго и счастливо» не верилось совсем. Во-первых, я не смогу изображать влюбленную дурочку, когда-нибудь обязательно сорвусь, а во-вторых, если сорвусь я, то может сорваться и он, и тогда… Об этом «тогда» я предпочла и вовсе не думать.
Как себя с ним вести, тоже не понимала. Чувствовала, что обе крайности — покорность и открытое противостояние — не то, что нужно. Меня будто поместили в металлическую комнату, стены которой сжимались, как только я делала неверный шаг. Даже прыжок на месте и тот воспринимался как попытка улететь.
Я устало прислонилась спиной к одному из деревьев, а потом и вовсе опустилась на траву, подтянула к себе колени и положила на них подбородок. Не знаю даже, сколько просидела так, пытаясь разобраться в хитросплетении мыслей Игоря.
Ладно, не тем я озадачилась. Ведь вышла «погулять» для того, чтобы узнать, есть ли лазейки в этой крепости. Признавать не хотелось, но их не было. Ни одной. Надежда выбраться самостоятельно разбилась вдребезги, словно огромная сосулька, упавшая с крыши дома.
***
Если до этого я думала, что «веселым» был завтрак, то после обеда изменила свое мнение. Мы снова сидели в столовой. На этот раз Дуриан не придрался к моему выбору блюд. Есть не хотелось, но я понимала, что мне нужны силы, поэтому без аппетита черпала ложкой сливочный суп с морепродуктами.
В другое время меня бы за уши от него не оттащили, но теперь вся эта вкуснятина казалась пресной.
— Игорь, можно тебя кое о чем спросить? — пропела нежным голоском я, отложив ложку, а для пущей убедительности даже ресничками похлопала.
Игорь неуверенно моргнул, явно не ожидая от меня такого.
— Спрашивай.
— Я сразу обратила внимание на количество охраны и камер. Это что, всё в мою честь?
Лебедев рассмеялся.
— Алина, ты слишком много о себе возомнила.
К щекам мигом прилила кровь. Жутко захотелось воткнуть вилку ему в ногу, лишь бы стереть это выражение превосходства с его лица.
«Если возомнила и вообще не ценна, какого овоща меня тут держать?» — недоумевала я.
А Дуриан отсмеялся и продолжил:
— На меня не единожды покушались, поэтому такие меры безопасности — необходимость, а не прихоть.