Лебедев, конечно же, всё слышал. Подошел, ласково приобнял. Я внутренне содрогнулась, но очень сильно постаралась не дернуться и не выказать отвращения внешне.
— И я решил, что не хочу жить без Алины, так что наши желания совпали. Да, милая?
Я проглотила внутренний рык и желание со всей дури наступить ему каблуком на ногу и лишь кивнула, улыбнувшись. Правда, улыбка больше походила на оскал, но Мария не заметила, заулыбалась, захлопала в ладоши.
— Я так за вас рада!
«Оскара мне, Оскара!» — печально подумала я.
— Ладно, девочки, оставлю вас. Думаю, вам есть что обсудить, а меня ждут дела.
«Оставит он, как же! Камеры свои и микрофоны забери, придурок!» — фыркнула про себя.
Дуриан вышел, а мы присели на диван.
Мария щебетала за двоих, делилась новостями. Мы обсуждали всё на свете, кроме того, что действительно меня волновало. Даже чаю успели выпить.
Через какое-то время она заговорщически подмигнула:
— Я тут посоветоваться с тобой хотела.
А потом полезла в сумку и достала оттуда журнал. Свадебный.
— У меня на примете несколько вариантов, а какой выбрать, не знаю. Поможешь?
Я была только рада отвлечься.
Платья, которые показывала Мария, оказались настолько роскошными и невероятно красивыми, что я даже руками всплеснула, представив ее в одном из таких нарядов.
— Я к этому склоняюсь. — Мария ткнула в платье-русалку.
И тут меня озарило: а если попробовать тыкать пальцами в нужные слова в журнале? Так и расскажу подруге, что меня тут насильно держат!
— Дай поближе посмотрю, — попросила журнал и сделала вид, что рассматриваю платье, даже страницу перелистнула на прошлое платье. Притворилась, что сравниваю, а сама бегала взглядом по строчкам очередной статьи о замужестве в поисках нужных слов.
— Смотри, — выдала я наконец и начала тыкать ноготком: сначала в слово «ты», «молчание», потом в «жених», «держит», «сила», «ты», «помогает», «родной дом».
Мне казалось, что четче объяснить уже и нельзя, тем более что была ограничена в выборе слов. Сердце забилось в ожидании, что Мария вот-вот всё поймет, кивнет. Главное — чтобы не выдала меня словом или жестом.
Но ее брови поползли вверх. Она помотала головой и сказала:
— Ничего не понимаю… Какой жен…
Тут я положила ладонь ей на руку, прерывая возможный поток слов. Она не поняла. Теперь главное — чтобы не выдала по неосторожности.
«И правда, глупо было ожидать, что человек, который считает, что у меня всё прекрасно, вдруг с ходу поймет: что-то не так».
Опасаясь, что меня мог раскусить Игорь, я сделала хорошую мину при плохой игре.
— Ну смотри же, — и снова ткнула в журнал, на этот раз в платье, — женственное такое. Однозначно этот вариант!