Зачем тогда приглашал?
Мы еще раз проходим вдоль набережной, немного ускоряясь мимо лотков с уличной едой, и как-то логично сворачиваем на парковку.
Вечер окончен, так и не начавшись, и мое настроение скатывается ниже плинтуса.
Особенно когда его телефон звонит, и Барханов слегка поморщившись, кивает мне:
— Минуту подожди.
Он неспешно отходит на пяток шагов, к парапету, но я все равно слышу его тихое:
— Да, Эль.
Это та самая Вобла в красном, которая была с ним в первый день знакомства!
Я зло отворачиваюсь, всеми силами делая вид, что не слушаю, что мне плевать, а саму просто колотит. К промокшим насквозь трусам добавляется дикая ревность, подкидывая мне еще больше проблем.
А на что ты рассчитывала, Лерочка? Что его приглашение равно предложению руки и сердца? Что на моем фоне все остальные женщины просто померкли, потеряли свои краски и свалили с горизонта событий?
В этот момент рядом с машиной Демида, гремя басами на всю набережную, влезает серебристое спортивное купе с открытым верхом. Там двое парней. Молодых, симпатичных, одетых с иголочки. С дорогими телефонами, часами, кроссовками. С наглыми взглядами. Мажорики. Игривые, шальные. Понятные!
Один из них цепляется за мои ноги, откровенно медленно ведет по ним взглядом и присвистывает:
— Неужели такая прекрасная девушка одна?
Их внимание — бальзам для моего потрепанного самолюбия. Украдкой бросаю взгляд в сторону Демида, все так же стоящего у парапета и разговаривающего по телефону.
Гад.
— Можем составить компанию, — предлагает второй, — прокатимся на колесе обозрения?
Губы сами складываются в игривую улыбку.
— Простите, мальчики, — выдаю наигранное сожаление, — сегодня никак.
Я флиртую не потому, что мне этого хочется, а потому что дурацкая игра позволяет придушить те ростки боли, что пробиваются сквозь грудину.
Краем глаза замечаю, что Барханов, наконец, заканчивает сюсюкаться со своей со своей сушеной Воблой и идет к нам.
Цепкий взгляд тут же впивается в новых персонажей, и я становлюсь свидетельницей волшебной трансформации двух молодых самоуверенных кобельков в сахарных кутят.
Не только у меня рядом с ним возникает ощущение, что не дотягиваю. Барханов сминает их одним взглядом. В нем ничего невозможно прочитать, но парни перестают демонстрировать свои отбеленные идеальные улыбки и сваливают, не сказав больше ни слова. А Демид подходит ближе и все-таки смотрит на мои ноги. Долго, не отрываясь.
Снова ощущение будто прикасается, хотя, между нами, расстояние в пару метров.
Жар расползается по коже, и я готова ликовать оттого, что он перестал притворяться и строить из себя слепого.