— Значит, он сейчас улетит с балкона.
Демид все так же неспешно пьет кофе, даже не смотрит на меня, но я чувствую, как становится холоднее на несколько градусов.
Он ведь сделает это, запросто.
— Смотри, какой ты тут хорошенький, — пытаюсь его растормошить, но получаю только непробиваемый взгляд.
— Я сказал нет, — роняет тоном, не приемлющим возражения, — убрала живо.
— Демид, ну что ты какой…
Снова взгляд и я затыкаюсь, будто перекручивает голосовые связки. Ему даже ничего не надо говорить. Просто взгляд. И внутри все поджимается.
Я не хочу с утра ругаться и выяснять отношения, поэтому недовольно бурчу:
— Да пожалуйста, — тыкаю на кнопки, удаляя фотографию. — Все, доволен?
Он опять молчит, все так же невозмутимо потягивая кофе.
Замороженный!
Внутри меня зреет протест и хочет сделать хоть что-нибудь наперекосяк, чтобы не думал, что он тут самый главный и может давить на меня.
Снова щелкаю камерой.
Барханов недовольно цыкает и оборачивается ко мне.
— Что? — нагло вскидываю взгляд, прекрасно зная, что нарываюсь.
— Я же сказал никаких фотографий.
Последние два слова чуть ли не по слогам, чтобы я уж наверняка поняла. Это раздражает.
— Расслабься, Барханов. Я не твой дивный лик щелкнула, а общий вид.
— Не из моих окон.
— Окна твои, рассвет общий. Не вредничай.
Он хмурится. Я упираюсь. Мне жизненно важно сохранить эту фотографию, хотя на ней ничего нет — только клочок неба, окрашенный золотыми лучами.
От волчьего взгляда хочется спрятаться, но я стою. На чистом упрямстве, потому что сердце грохочет совсем уже истерично, и совсем не там, где надо — в этот раз под коленками, которые начинают мелко трястись.
— Видишь, — разворачиваю экран к нему, — просто рассвет. Обещаю, что не буду ставить метки и подписывать адрес балкона, с которого фотографировала.
Демид мельком смотрит на него и отворачивается.
— Херней страдаешь.
Какая херня, чурбан ты бесчувственный? Это наша с тобой фотография. Наше первое утро! В этот момент его стальная приземленность просто убивает. Ну нельзя же быть таким! Хоть капелька романтики-то должна была в нем сохраниться.
— А мне нравится!
— Все. Убирай телефон, — продавливает дальше.
— Тебе говорили, что ты скучный?
— Допивай свой кофе, и я тебя развеселю, — прозвучало как-то двусмысленного и даже пошло.
— В смысле?
— Я передумал быть джентльменом. Не заслужила.
* * *
Если честно, я рассчитывала на долгое утро с Демидом, потом на интересный день и вечер. В моих фантазиях мы должны были целоваться, кушать вкусную еду, снова целоваться, гулять за руку в парке, кормить уточек и говорить друг другу глупости.