Но он звонит. На удивление рано. Когда на часах еще нет и семи.
— Ты дома? — спрашивает, как ни в чем не бывало.
Меня перекручивает от его голоса. Задыхаюсь.
— Да.
— Подъеду, через пять минут выходи.
Хочется сказать, чтобы шел на хрен со своими подъездами, но вместо это сдержано произношу:
— Нет.
— В смысле?
— Нет, в смысле нет.
В трубке секундная тишина, потом обреченное:
— Что опять, Лер?
— Все супер, Барханов. Все просто супер, — я завожусь.
— Хорошо. Нет, так нет.
Звонок прерывается. Я не могу дышать. Стою посреди комнаты, хватаю воздух ртом и не могу сделать вдох. Мне чертовски больно. Кажется сейчас разорвет в клочья.
Спустя пять минут снова звонок. Я вижу его имя на экране и начинаю дрожать, как осиновый лист. Все-таки отвечаю.
— Спустилась. Живо! — требует стальным тоном.
Он еще что-то смеет требовать? У меня падает забрало. Я больше не могу молчать.
— Хорошо.
Выскакиваю из дома в чем попало. На голове дурацкий кудрявый хвост, на лице — ни грамма косметики. Запоздало понимаю, что выгляжу сейчас как невменяемая рыжая ведьма, но поворачивать назад уже поздно.
Сажусь к нему в машину. Барханов смотрит на меня, я принципиально смотрю в другую сторону, делая вид, что его нет. Пристегиваюсь. Складываю руки на коленях и упираюсь взглядом в лобовое.
Слышу, как он с досадой скрипит зубами. Злится. Обнаглевший в край котяра!
Это мне надо злиться!
Демид заводит машину и выезжает из двора. Куда-то везет меня. Я даже не спрашиваю куда. Пока не готова. От волнения пропал голос, и мне никак не хватает сил начать дурацкий разговор.
Демид решает эту проблему сам. Заруливает на пустынную парковку перед магазином и бьет по тормозам.
— Говори.
— Что?
— Какая муха тебя укусила.
Перевожу на него взгляд и тону. В его глазах и в собственных эмоциях. Они меня душат. Гремучая смесь, от которой просто сносит крышу.
— Как прошел день? Как работалось? — спрашиваю на удивление нагло. Кривлю губы в пренебрежительной усмешке, — решил свое неотложное дело?
Он не оценил ни наглости, ни ядовитого сарказма. Смотрит в упор, не моргая.
— Что не так?
От его тона я сдуваюсь, как воздушный шарик. Моя внутренняя стерва рыдает где-то на задворках, потому что до одури боится быть отвергнутой и остаться без него.
— Все отлично, — делаю попытку отвернуться, потому что больно на него смотреть, но Демид стопорит. Хватает, зарываясь пятерней в волосы на затылке, не позволяя шевельнуться.
— Лерочка, — тихо, даже вкрадчиво, — я не знаю, что за черти у тебя сейчас в голове пляшут, но не вынуждай меня силой вытряхать из тебя всю правду.