— Еремеев, мне срочно нужна вся информация по майору Соболеву Артуру Валентиновичу. У тебя два часа, — поднимаю взгляд. Мой боец и Равиль идут к нам, — работай, — сбрасываю. — Получилось?
— Спасибо, — Рав благодарно кивает.
— Пойдем, поговорим. Дальше медики без нас разберутся.
— В мой кабинет можно, — Карп Савелич протягивает ключ.
Благодарно кивнув, забираю. Уходим с Равилем в кабинет врача, закрываемся и я в красках излагаю ему план Гаджиева.
— Не давай согласие на перевозку, ты меня понял?! — срываюсь на него. — Даже если пистолет к виску приставят, не соглашайся! Пришли мне на электронную почту документы для предстоящей операции и договор, где прописана сумма, я начну решать вопрос с деньгами сегодня же. Сука!!! — пинаю корзину с бумагами. — Думал, у меня немного больше времени, раз они не шевелятся. А они просто решили переиграть свой план.
— Меня в него не посвятили, — трет руками лицо Равиль.
— Они не знают, что без согласия родственника им вывезти ее не дадут. Эля сейчас сама за себя не решает. Бабки, конечно, помогут, но на это нужно время. Как минимум найти того, кто рискнет. Ускоряемся, Равиль. Задачи становятся сложнее, и время продолжает свою игру против нас.
Жмем друг другу руки. Выхожу из больницы и сразу звоню полковнику.
— Товарищ полковник, у нас нет больше времени. Гаджиев начинает шевелиться. Мы должны его опередить. Иначе он уедет, и мы его не достанем. И не достанем то, что лежит в чертовых ячейках.
Элина
В теле такая слабость, что даже глаза открываются не с первого раза. В просвет между ресницами попадает яркий свет. Это солнце? Пожалуйста, пусть будет оно. Мне кажется, я провела в темноте целую вечность и все никак не могла выбраться, а сейчас вижу свет, и сердце буксует в груди, пытаясь радоваться.
Сквозь шум в ушах пробиваются голоса. Они далекие, словно эхо, бьющееся о стволы деревьев далеко в лесу. Я чувствую тепло чьей-то ладони. Оно отзывается в груди новой пробуксовкой изношенного мотора.
Снова пытаюсь открыть глаза. Силуэт передо мной размывается, отлипает от неба язык. Ладонь крепче сжимает мою руку. Ноздрей касается запах мужчины.
— Вик… — хрипло выдавливаю из себя.
Силуэт, находящийся рядом со мной, приобретает более четкие очертания.
— Привет, моя девочка, — к пересохшим губам прикасаются его теплые и влажные. Его пальцы подрагивают, крепче сжимая мою ладонь.
— Ну вот и славно, — еще один голос.
Двигаю зрачком, нахожу мужчину в белом халате, мой кардиолог, и рядом с ним еще один. Кажется, он работает здесь, в реанимации. Это отделение не сложно узнать по звукам работающих приборов и специфической атмосфере, которая ощущается кожей.