Уже из коридора ощущается присутствие основного начальства. Не люблю эту гнетущую обстановку. Нам и вне этого здания хватает напряга да нервотрепки. Многие ждут смены руководства, но делают это предусмотрительно молча.
— Виктор Сергеевич, — приветствует меня секретарь, — вас товарищ подполковник у себя ждет. Сказал, как вернетесь, чтобы сразу к нему зашли на доклад.
— Спасибо. Чайку мне сделай, — прошу неформально.
— А подполковник?
— Позже. Мне сначала с полковником надо переговорить.
Она улыбается. Пока раскладываюсь в кабинете, приносит мне черный чай с бергамотом и лимоном. Вдыхаю терпкий аромат горячего напитка и набираю полкана, узнаю, насколько в курсе ситуации подпол.
А вот теперь можно идти «на ковер».
Жду. Он специально морозит меня в приемной минут двадцать. Успеваю насмотреться в окно и почти уснуть, стоя как жираф.
Вызывает, наконец.
— Здравия желаю, товарищ подполковник, — приветствую, по форме останавливаясь в нескольких шагах от его стола.
— Почему нарушаешь правила оформления заключения под стражу, майор? — хмурит густые брови.
— Согласовано с товарищем полковником, товарищ подполковник, — отчитываюсь.
Ему не нравится. Задумчиво смотрит в бумаги перед собой. Ищет, до чего еще докопаться.
— Как идет операция, Завьянов?
— Все по плану, товарищ подполковник.
— По плану, говоришь… Почему камеры в тюремном боксе отключали? — левый уголок губ приподнимается в довольной усмешке.
— Сбой, товарищ подполковник. Быстро устранили. Я был там. Обошлось без происшествий.
— На все-то у тебя есть ответ, майор. Нравится через голову скакать? — зло хмыкает.
— Никак нет, товарищ подполковник. Ничего такого не было. Действую строго согласно приказу генерала Демидова, вы же знаете, — чуть расслабленно жму плечами, — не мое решение, я подчиняюсь.
— Знаю, знаю… — бурчит он себе в усы. — Свободен, майор.
— Есть!
Чеканя шаг, покидаю его кабинет. И чего хотел? Докопаться? Я и сегодня камеры вырублю, но только после того, как он уедет. А он точно уедет, его полкан к себе с докладом уже вызвал. Мы с Эльдарчиком без свидетелей сначала поговорим. Мне надо понимать степень его сговорчивости. А потом уже и на камеру можно как положено.
В кабинете еще раз перечитываю брачный договор, заключенный между семьями Гаджиевых и Садыковых. Надо выстроить логику, почему отец Эли отдал дочь Алихану? То, что в ячейках — это явно ее страховка, но она ведь хрупкая девочка, они ее заставят и она все отдаст. Почему?
Сдавливаю виски, закусываю губы, вспоминая, как ругал за эту дурацкую привычку младшего брата, и пялюсь в бумаги. Здесь есть ответ на мой вопрос? Дело может быть в деньгах на операцию, ведь Садыков разорился и вылечить дочь не мог. Об этом я уже думал. Но! Здесь важно другое.