Его младшую жену выкрали на последнем месяце беременности. Счастливому отцу только фотографии и кино присылали, как растет его ребенок. Сейчас мальчику год. С возрастом я ошибся, но тут простительно, в детях я не специалист.
Гаджиева раздраконили, он грохнул отца Элины, но жену и ребенка найти не смог. Вот и нужен ему доступ к ячейкам. Там лежит информация, где найти эту флешку, а у меня теперь есть информация, где найти эту девочку и ребенка. Задержка лекарства для Эли — шаг отчаяния. Алихан, видимо, подумал, что дети Садыкова остались без защиты, он может переиграть договор. Но ему все планы спутал сначала Равиль, не желающий отдавать сестру, ну а теперь еще и я.
И нет. Мне не жалко ублюдка. При первой же возможности с удовольствием всадил бы ему пулю в лоб, но вот младшую жену его и ребенка надо вытаскивать.
Гриша высаживает меня у клиники, сам едет домой. Я потом такси возьму.
Иду прямиком к Элине.
— Вик! — улыбается моя красивая девочка.
Она сидит на кровати. Сидит! Я готов счастливо хлопать в ладоши только от этого. Прислонившись спиной на поднятую спинку медицинской кровати, но сидит!
Ура, черт возьми!
Бледная, конечно. Она и до больницы была такая. Зато губки порозовели, и мониторы показывают адекватные цифры.
— Уставший такой, — замечает сразу.
Сажусь ближе, кладу голову ей на колени. Эля зарывается пальчиками мне в волосы, массирует ноготками кожу. Мне кажется, я сейчас готов морально кончить от эйфории, наполнившей меня по самую макушку.
— Посижу тут с тобой немножко, — закрываю глаза.
Чувствую ее тепло, ее руки, ее запах, смешанный с больничным. Становится хорошо и спокойно. Это вот мое все. Никому не отдам.
Я даже умудряюсь заснуть минут на тридцать. Подрываюсь от резкого звука. Уборщица в коридоре уронила ведро.
— Извини, — беру Элины крохотные ручки в свои и целую, поднимаюсь выше, прижимаюсь губами к губам и замираю на несколько секунд. Губки мягкие, теплые, любимые…
— Все хорошо. Ты не отдыхаешь совсем, — беспокоится она.
— К тебе никто не приходил, пока меня не было? — смотрю внимательно в красивые карие глазки.
— Равиль только. А еще… — отводит взгляд. — Вик, мне назначили дату операции. Вчера был мой кардиолог, еще раз проверяли все показатели, брали анализы, а вечером уже сказали, что на счет клиники поступили деньги, и мой организм как раз готов выдержать нагрузку.
— Когда? — садится голос.
Я знаю, откуда деньги!
— Через четыре дня, — ее голос тоже дрожит.
Ей страшно. Она очень ждала эту операцию, как шанса на жизнь, но там нет стопроцентной гарантии успеха, а значит… Элина все это понимает, и моя жизнерадостная девочка боится.