Совсем наоборот ее сестра - Селина. Большинство присутствующих здесь мужчин то и дело завистливо поглядывали на их ложу, и Джос был уверен, что даже актеры особенно старались, чтобы привлечь к себе внимание этой красавицы. Но напрасно. Та отчаянно стреляла глазами по сторонам, смеялась над какой-то неумелой шуткой мистера Реймонда - тот никогда не умел шутить "умело" - и напропалую кокетничала. Все взгляды были прикованы только к ней, мимоходом обходя сидящую рядом кузину. Серое размытое пятно, не более.
Спроси, какого цвета волосы у мисс Уолден, вон у того, жадно таращившегося юнца с низов, тот не ответит. Хотя ему приходится, аж голову выворачивать, чтобы со своего ракурса, видеть прекрасную мисс Монтегью, которую ему загораживала маленькая фигурка "провинциалки". А зря. У нее пшеничные, почти белокурые волосы. Очень насыщенный, красивый цвет, хотя, по мнению многих, не идущий ни в какое сравнение с золотистым блеском великолепной Селины. Яркой, ослепительной Селины.
Она нравилась и ему. Его восхищало ее умение постоять за себя и вынуждать мужчин говорить то, что хочет именно она, а именно, о ее красоте, уме и что там еще у нее имеется. К тому же она была очень, ну очень красива, и он сам не раз любовался чистотой ее кожи, да блеском этих изумрудных глаз. Но, с такими как она, этими красивыми самолюбивыми женщинами, ему быстро становилось скучно...
Чувствуя смутное беспокойство, Гейл нехотя оторвала свой взгляд от сцены, и тут же увидела его. Она вдруг так неожиданно обрадовалась, что ее бедное сердце на миг остановилось. Он здесь!
После того вечера, она очень долго не могла сомкнуть глаз, беспокойно ворочаясь в постели и вспоминая каждое слово этого повесы, припоминая его последние пожатие, гадая - значит ли это что-нибудь или нет, и в тайне, мечтая увидеть его вновь...
Почти целую неделю посещая бесконечные балы и светские вечера, она высматривала его в толпе приглашенных и каждый раз с разочарованием понимала, что его не было. Она наслушалась сплетен, узнала о его многочисленных романах, о всеобщей болезни под названием "Бог Лондона" и уже вконец уверилась, что для него она не более чем эпизод, а значит и для нее он тоже. Как вдруг, после этого самоотречения, после того, как она почти убедила себя, что он для нее ничего не значит, она видит его - и жизнь разом расцвела перед ней всеми своими яркими красками.
Он показался ей еще более красивым, чем она его запомнила. Худощавый, он не казался ни тонким и ни толстым. Широкие плечи, явно натренированные руки, она еще помнила их прикосновение, их силу. Непринужденная поза, так что сидевшие рядом с ним джентльмены, выглядели так, словно проглотили шомпол. Даже его жемчужно-серый сюртук, делал его более изысканнее и элегантнее остальных.