Боковым зрением Григорий наблюдал и за тем, как продолжается бой по-соседству. Сарацины наступали, все больше оттесняя христиан в угол таверны. Седой рыцарь ревел, размахивал мечом и кричал что-то нечленораздельное, но его неуверенные движения говорили о том, что вина выпито им слишком много. Двое других, помоложе и потрезвее, кое-как отбивались, парируя удары сабель своими мечами.
Но, Григорий понимал, что если христианам сейчас не помочь, то долго они продержаться вряд ли смогут. И он решил атаковать хитрым приемом. Улучив момент, он блокировал вражескую саблю, подставив свой меч поперек основания вражеского клинка, и одновременно шагнул вперед, поднырнув под правую руку сарацина. Родимцев давно заприметил брешь на боку в металлических пластинах, нашитых поверх кожаной куртки противника, и резким коротким ударом всадил туда левой рукой свой кинжал.
Сарацин закричал от боли. Острая сталь кинжала вошла глубоко в область его правой почки. Григорий повернул рукоять и сразу почувствовал, что сумел победить этого противника. Умирая, сарацин ничего больше не мог сделать. Клинок его сабли был заблокирован мечом, а левая рука держала щит, оказавшийся бесполезным в этой схватке. Они несколько секунд стояли друг против друга, сойдясь вплотную, и Григорий видел, как глаза врага начинали стекленеть. Следующим движением Родимцев сильно оттолкнул противника, повалив его.
Оставив главного сарацина умирать на полу, он развернулся и атаковал остальных с тыла, заехав мечом по голове еще одному, который тоже упал. После чего численное преимущество уже получили христиане. Теперь их было четверо против троих. Один из сарацинских витязей повернулся навстречу Грегору, пытаясь сдержать атаку, а двое других больше не наступали, а лишь кое-как отражали удары троих подвыпивших гостей заведения, которые, почувствовав изменившийся расклад сил, тут же сами перешли в наступление из угла.
Рыцарь средних лет, который недавно сообщил Григорию, что милостыню в заведении не подают, сражался лучше других. Он достал одного из сарацин кончиком клинка по щеке. И загорелое лицо витязя обагрилось кровью. Наверное, от боли, он разъярился и попытался без всякой подготовки провести удар саблей в голову противника, не имевшего шлема. За что сразу поплатился, нарвавшись на удар мечом по кисти руки. Клинок рыцаря оказался неплохо заточенным. От резкого удара часть ладони вместе с саблей и пальцами, держащими ее, отлетели на пол, а из обрубка полилась кровь. Сарацин взвыл и закружился на месте, но рыцарь сразу добил его, ударив мечом по лицу и перерубив переносицу, отчего тот мгновенно умер.