Читосе тоже молодец, кстати. Она у нас большую часть работы на себя взяла, закуп продуктов, покупку бытовой техники (да, в логове суперзлодеев обязательно должен быть холодильник и микроволновка, а еще телевизор и игровая приставка — а вы не знали?), самостоятельно заказала доставку еды в соседний домик (который для маскировки сняла Акира) и принесла все в конференц-зал.
Вот и сидим мы — кто на стульях с прямой спиной (Акира, конечно же), а кто на надувных креслах вокруг стола (все остальные), поглощаем японский фаст-фуд и наслаждаемся пивом и лимонадом. Пива, мне, кстати не дали, да и ладно. Читал я, что у людей старше тридцати вкусовые рецепторы, отвечающие за восприятие сладкого вкуса отмирать начинают, поэтому дескать мы начинаем всякие оливки с маслинами, да сыр с плесенью любить, да горчицей с уксусом поливать. А в детстве и юности, дескать горького да кислого неохота. Вот не знаю, не знаю, а только пивка бы я сейчас холодного да из запотевшей жестяной баночки… эх. Не сильно-то и хотелось.
— Демон Максвелла… — протягивает Акира и смотрит куда-то вверх, задумчиво качая своей полуснятой туфлей: — неверная у тебя концепция, Син. Демон Максвелла — это мысленный эксперимент, такой, дворецкий что ли. В одну часть сосуда он пропускает быстрые молекулы, а в другую — медленные. В конце концов одна часть будет горячей, а другая — холодной.
— Ты Акира — заклепочница. — говорю я: — вечно ты по мелочам придираешься. Вот хочешь я тебе историю расскажу?
— А давай. — дает добро с места Майко, прерываясь от поглощения пищи в невероятном количестве. Клянусь, у нее там реактор по переработке пищи стоит.
— Слушайте. Вот однажды сошли морячки на берег в Рио-де-Жанейро, по городу пройтись да на девчонок поглазеть. Двое друзей, вон, как ты с Майко. — Майко с места салютует мне бутылкой темного пятипроцентного «Асахи» — дескать подкол засчитан. Акира едва кривит губу, но помалкивает.
— Ну и поссорились с местными. А там же карнавал, это же Рио, перья все эти, костюмы. И, видимо, кто-то там Зорро косплеил. Со шпагой, все дела. Вот, поссорились наши друзья с местными, а один из них возьми и пырни нашего шпагой. Ну вот лежит он, кровью истекает на руках у своего друга и говорит — Шиничи, дружище, я тут помираю как последний дурак, проткнутый шпагой из дешевой одногрошовой пьесы. А Шиничи его поправляет — трехгрошовой, говорит. Правильно же говорить трехгрошовой, верно? Так вот, а его умирающий друг посмотрел на него таким взглядом и сказал — а знаешь, в чем твоя проблема, Шин? Ты вечно цепляешься за эти чертовы две иены. И умер. — Я обвел всех взглядом. Акира не изменила позы, но я думаю, что поняла меня. Читосе точно впечатлилась. Майко хмыкнула.