— Что это? Меч? — Майко легко берет катану в руку и удивляется: — Ого!
— А, почувствовала?
— Почему она такая… увесистая? Мечи обычно легкие.
— Так и есть. Это не меч, это скорее лом, или даже двутавровая балка, видишь по центру идет выемка, а по бокам- приливы. Да, это что-то вроде заточенной двутавровой балки, угу. — гордо сказал я: — на меня Акира как на дурака смотрела, но это инструментальная сталь! Весит дохрена и ни за что не сломается в бою, в отличие от обычной катаны. И я знаю только одного человека, который в состоянии взмахнуть этим мечом — это ты.
— Ого. — мышцы под футболкой вздулись и Майко взмахнула мечом. Вжух! Только воздух засвистел.
— Фигасе. — проникся я. Под таким ударом лучше не стоять.
— А где сейчас Сакура-чан, не знаешь? — задумчиво спросила Майко, разглядывая свой новый меч повнимательнее.
Я все-таки осуществил свою мечту. Да. Конечно, это не древнее поместье, и я сижу не на деревянной веранде, а на деревянном поддоне, но передо мной стоит поднос с чайником, а в моей чашке ароматный зеленый чай. В картине не хватает — цветущей сакуры, легкого прохладного ветерка, колыхания фонариков и «музыки ветра», прикрепленных к стропилам крыши. Этого и не будет, потому как мы все еще в тренировочном зале в нашем убежище. Но зато у меня есть зеленый чай и передо мной тренируются мои ученики. Да, седой бороды тоже не хватает, чтобы с мудрым и независимым видом ее оглаживать. Я отпиваю немного чая и продолжаю наблюдать, как по залу мечется Майко, отражая своим мечом удары Сакуры, появляющейся то здесь то там и налетающей на нее, как пчела на медведя. Ах, медиташи, медиташи…
Рядом со мной на поддон плюхается Питер. Он одет в какой-то балахон, весь изрисованный своими кругами и знаками. На руках — белые перчатки, на обратной стороне каждой — тоже круг. Чем-то на пентаграмму похоже, кстати. Питер довольный. Он с утра тоже ходил куда-то тренироваться, он же у нас полностью зарегистрированный маг, потому сходил в государственный центр и измерил свою новую силу. Очень довольный. Говорил, что его показатели выросли на сорок процентов, а это значит он уже в другую категорию перешел.
— Привет, Син! — говорит он и наливает себе чая. Я вздыхаю. Только этот старый и умудренный жизнью школьник наконец погрузился в гармоничное расположение духа и плавное течение «ки», как тут… приходят всякие и чай мой дуют.
— А чего это у нас тут творится? — прищуривается он, глядя, как Майко крутиться юлой и искры летят, от столкновения лезвий.
— Мои девочки стали такими большими… — говорю я и утираю несуществующую слезу: — мне больше нечему их учить… — Питер Синяя Молния смотрит на меня недоуменно, потом вникает в фишку и хохочет, утирая реальные слезы. Я ж говорю — мировой мужик.