Этих людей можно понять — им предстояло лишиться всего, в одночасье потерять дом! Но не жизнь — а вот именно свои жизни (и не только свои!) эти люди и подставили под удар, создав у единственных ворот, ведущих с холма, жуткий затор… Его пришлось разгонять дружинникам, которые с горяча переворачивали телеги с хламом, вступали в драки с возмущенными хозяевами… А ведь есть и те, кому необходимо вывезти из обреченной крепости больных родителей, детей, не до конца окрепших раненых! По уму их стоило спасать первыми — но ведь ни у Мирослава, ни у кого прочего из дружины не было опыта организации массового бегства из города, до того принявшего тысячи беженцев!
И что самое страшное, в сбившейся в заторе толпе находились отчаянные трусы, передающих окружающим свой страх. С завидной регулярностью раздавались истеричные выкрики «татары идут!», повторявшиеся несколько раз. И в первые два эти безумные вопли вызвали дикую панику, кончившуюся тем, что нескольких человек, в том числе и малых детей, просто подавила ошалевшая от ужаса толпа, бросившаяся во все стороны от ворот…
С тяжелым сердцем выслушал эти черные вести Михаил Всеволодович — гонец вынужденно изложил все подробности, когда взбешенный нерасторопностью Мирослава князь потребовал уточнить, почему за столько часов еще не всех людей вывели из Пронска! Ну, а узнав все как есть, Михаил понял для себя простую вещь — пути назад у него нет. По крайней мере, пока поганые не отступятся от русичей с наступлением темноты — или же пока последний дружинник не падет замертво на лед под ударами татарских сабель…
Мало осталось гридей, всего две сотни — и копья имеются лишь у трети дружинников… Зато враг не сможет перебить всадников (или хотя бы их жеребцов) стрелами — на обоих берегах Прони выстроились сотни лучников Рязани и Пронска! Их уцелело заметно больше ратников, прикрывших общий отход русичей — три с половиной сотни рязанцев, да еще три сотни его собственных стрелков во главе с Ратибором. Удалось даже забрать шестнадцать станковых стрелометов — в обмен на жизни двух сотен копейщиков и секироносцев, до последнего сдерживающих многочисленных поганых на остриях пик, отгоняющих их размашистыми ударами топоров…
Да, не оправдала себя засада — но хотя бы замедлила агарян. А теперь уже никакой засады и не получится, открытое место — но это и хорошо: многочисленные лучники русичей загодя встретят ворога залпами сотен срезней. Правда, запас последних заметно истончился — и не только потому, что так часто били по поганым у Царева холма. Увы, большинство тугих вязанок со стрелами, привезенных на сожженных впоследствии санях, забрать с собой при спешном бегстве не удалось — и теперь вои располагают лишь запасом в собственных колчанах… То есть в среднем по два десятка на брата. И «рогулек железных» тоже ведь не осталось — вообще!