Но ведь огромное число жителей и беженцев не нашли себе места во внутренних твердынях — старики, взрослые уже женщины, способные поднять топор юнцы… Последних вместе с прочими ополченцами набралось едва ли не пять тысяч — плохо вооруженных и обученных, практически ничем не защищенных… Изначально князь думал ставить их на второстепенные участки стен. Но, приняв во внимание намерения татар ударить, прежде всего, по восточному и северному рубежам городских укреплений, он передумал. Вместо этого от Оковских ворот, ведущих к пристаням у Оки, и до самых Водяных врат встали эти мужи, перегородив сцепленными между собой телегами проходы как по широким улицам, так и кривым извилистым улочкам. Стеной это не назвать, хотя большинство телег обшиты широкими досками (зачастую столешницами или разрубленными пополам лавками) — есть на чем встать, и чем укрыться! В любом случае, это какое-никакое укрепление, что также задержит поганых…
Именно за ним и разместилось большая часть населения града, включая беженцев — набитых, словно сельдей в бочках в каждую избу, сенник, овин или баню… Они ведь обречены, бежать им некуда — ни в кроме, ни в среднем граде уже просто нет места, чтобы разместить людей. Но они и не побегут, понимая это и зная, что хотя бы дети и внуки их укрыты более надежно… Понимают про обреченность близких и защитники нового оборонительного рубежа, названному горожанами «средним» — а потому с места они не сдвинутся, сражаясь за родных с удвоенной яростью!
Обломают поганые Батыя зубы о Рязань, ох, обломают…
Бату-хан со свирепой ненавистью смотрел на пролом в городской стене Арпана, за которым на удалении виднелся массивный деревянный крест — и целый лес поднятых вверх копий! Батыры врага ждали за брешью, разумно держась чуть позади ее. В противном случае они бы попали под обстрел зажигательных снарядов — и настоящий град небольших камней, множество которых помещается в пращу даже вихревой катапульты, не говоря уже о манжаниках…
Ларкашкаки злило все! Что на бесплодный поиск напавшей на обоз «тысячи» орусутов потеряно время — и ложь посмевших бежать кипчаков: судя по следам подкованных копыт, тянувшихся от реки в лес, атаковал их отряд не более, чем в сотню воинов! Трусливые псы давно уже поплатились жизнями — но лишний, и совершенно бесцельный день осады Бату потерял. И теперь уже вновь подходят к концу добытые Субэдэем припасы, стремительно дохнут рабы, коим практически не достается еды — да и большую часть хашара составили женщины, пущенные нукерами по рукам. Мало кто из них открыл глаза после первой же ночи «любви»… Наконец, не вернуть и туаджи, спешно отправленных к Субэдэю еще в ночь после нападения на обоз — и теперь нойон отводит свои тумены к Арпану, ожидая встречи с новой, сильной ратью орусутов! Впрочем, слать к старому лицу новых гонцов хан не стал — пусть приведет своих нукеров. Если к тому времени Бату возьмет город — что же, нойон и его люди разделят с ним радость победы. Если же нет — то помогут взять крепость!