Были у меня какие-то душевные терзания, когда я устроил маленький апокалипсис на Ровиане? Да никаких. Сказал юным девам, чтобы уходили, и выбросил их из головы.
Но всё-таки мы с Дариной тоже часть Высшего Миланы. Так что можно надеяться, он нас не убьёт и не кинет на Селене…
Мы переглянулись со жницей, и я понял, что думаем об одном и том же. Пребывание в постчеловеческом состоянии здорово сближает сознание.
Вскочив — для нас это было куда труднее, чем Высшему, слабое притяжение приятно, только если ты не двигаешься, — мы пошли в туннель, где уже скрылась Милана.
Ушла она недалеко.
Метрах в пяти туннель закончился небольшой комнатой, выглядевшей как внутренности машины или живого существа. Из стен свисали какие-то кабели, торчали причудливо изогнутые предметы из полупрозрачного материала, ребристые трубки — из некоторых капала бесцветная жидкость. Несколько участков стены плавно пульсировали. Пол и потолок слабо светились тускло-багровым.
Милана неподвижно стояла посреди комнаты.
Потом повернулась к нам. Сообщила:
— Корабль пуст. Сознание корабля перенесли в ту реальность. Это оболочка… умирающая.
Мы молчали.
— Вы спасали в первую очередь себя, — продолжил Высший. — Но вы спасли и меня, я благодарен. Я прерывался — это очень неприятно.
Жуткие у Миланы глаза, когда в ней Высший. Зрачки расширены, и в них какие-то красные искры мелькают.
— Мы старались, Высший, — осторожно ответил я. — Что это значит — «прерывался»?
Я бы не удивился, проигнорируй он вопрос.
Но Высший посмотрел на меня с каким-то неожиданным уважением.
— Это как смерть, — ответил он. — Я был, потом меня не стало. Затем я появился снова. Раньше со мной такого не случалось.
— Скорее, на сон похоже, — сказал я.
— Мы не спим. Но иногда умираем.
Высший подошёл к нам. Бесцеремонно взял Дарину за подбородок, заглянул в глаза.
— Ты становишься обычным человеком. Ещё два-три месяца, и все изменения сотрутся. Тебе это нравится? Быть обычной девушкой, с обычной силой и скоростью реакции, с обычной памятью, разумом, эмоциями?
Дарина испуганно глянула на меня.
Я знал, о чём она думает. Даже не используя доставшийся мне смысл.
Что за чувство на самом деле между нами? Люблю ли я обычную девчонку Дарину, или меня привлекает загадочная жница? Если она действительно станет человеком, то останусь ли я с ней?
«Ты моя девушка, — подумал я, глядя на Дарину. — Мне всё равно, сильная ты или слабая, можешь ли запомнить книжку с одного прочтения и пробежать стометровку быстрее олимпийского чемпиона. Мне даже всё равно, что ты заставила себя полюбить, я сам хотел, чтобы меня заставили. Я вовсе не идеальный. Но ты знаешь, я ведь действительно избранный. Ты меня избрала. Я этим горд».