С ним хорошо, не покидает чувство надежности, уверенности в нем, в нас. И его разговоры про переезд уже не кажутся чем-то запредельным. Наоборот они успокаивают, рождают в душе сладкое предвкушение. В голове то и дело мысли проскакивают, а что если?
Пока отмахиваюсь, но с каждым мигом они все настойчивее.
— Пожалуй, пойду, — сообщаю начальнице, собравшейся вздремнуть в ожидании мужа.
Она что-то бубнит, умещаясь удобнее, в этот момент утратив все свои черты "железной леди".
На улице меня ждет сюрприз в лице Стаса.
Стоит у машины, привалившись к капоту, ключами раздраженно поигрывает, и хмуро наблюдает за моим приближением.
Не скажу, что обрадовалась его появлению, скорее раздражение горькое проскакивает. Хочется побыть наедине со своими мыслями, помечтать, пройтись неспешно, а тут он нарисовался.
Зачем? Что за всплеск заботы? Или дело совсем не в ней?
— Стас? — подхожу к нему ближе.
— Я тебя просил приехать домой!
— Я этим и занимаюсь, — равнодушно жму плечами.
— Это было больше часа назад, — он злится. Его раздражает моя уверенность в то, что все делаю правильно.
— И что? У меня были дела, которые требовали завершения. Как только доделала, сразу собралась и вышла, — спокойствие, только спокойствие. Я еще тешу себя надеждами провести мирный вечер.
— Это что за дела такие на ночь глядя?
— Распоряжение руководства, — отвечаю коротко, сухо, поглядывая по сторонам. Надеюсь, никто не наблюдает за нашими разборками? Не хочется позориться.
— Тебе не кажется, что твой начальник превышает свои полномочия?
— Начальница, — устало поясняю, — и нет никаких превышений. У меня в договоре прописан ненормированный рабочий день.
— Значит, к черту такую работу, — категорично заявляет он. — Мне надоели твои поздние возвращения!
Значит, ему возвращаться ночью можно, а я должна стремглав бежать с работы домой, надевать передник и ждать его, как манну небесную?
— Это не тебе решать, — сердито огрызаюсь. — Моя работа мне нравится!
— А мне нет! — припечатывает раздраженно. — Или мое мнение не учитывается?
Хочется заорать "да, не учитывается! Можешь идти в задницу со своим мнением!", но голос прерывается.
К нам идет Женя. Сердце ухает вниз, в голове начинает шуметь.
Нет, нет, нет! Не подходи, не смей!
Прожигает взглядом пронзительным, так что укрыться хочется. Непроизвольно делаю шаг ближе к мужу, который ничего не подозревает, продолжая пребывать в праведном гневе из-за моей работы.
Чем ближе Майоров, тем сильнее давит в груди. Ноги наливаются свинцовой тяжестью, голова кружится. Нервно облизываю пересохшие губы, пытаюсь найти внутри себя слова, которые его остановят. И не могу. Беспомощно наблюдаю за приближением катастрофы.