Идти было нелегко, ноги в ту сторону не шли. Как всегда, было стыдно, я представил взгляды девчонок, смотревших на меня, как на пустое место, ехидные взгляды Борькиных шестерок и сочувственный взгляд моего единственного приятеля, который, тем не менее, никогда за меня не вступался. А ведь все именно с него и началось.
Когда открыл дверь в класс, по нему прошел легкий гул голосов моих одноклассников.
— Тихо! — крикнула Галина Николаевна, наша учительница математики, — Саша, ты почему опоздал? — спросила она и замолчала, разглядывая мою разукрашенную физиономию.
— Да, вот упал нечаянно, Галина Николаевна, — пробурчал я, глядя в пол, — пока помылся, форму отчистил.
Та вздохнула и, понимающе глядя на меня, сказала:
— Ну проходи, садись и постарайся больше не падать.
Я прошел к своей предпоследней парте в среднем ряду и уселся рядом с Вовкой Сивцовым, со следующей — последней парты, на меня улыбаясь, глядел Борька Аккуратов и постукивал в ладонь сжатым кулаком.
Я равнодушно посмотрел на него и начал доставать учебник из портфеля.
— Ну, че, доволен, получил пендалей? — донесся до меня сзади Борькин шепот, — если мало, так мы еще добавим.
Я молчал и смотрел на доску с написанными там заданиями, хотя в мой живот сжался от ужаса. Как я себя ненавидел в этот момент, как мне хотелось быть таким, как Борька, плевать на все запреты, курить беломор в туалете, получать двойки и бить всех кто мне не нравится.
Когда закончился урок, одноклассники с воплями бросились к дверям. Я остался сидеть за партой. Отек на левом глазу стал еще больше, и мне почти ничего им не было видно.
— Здорово досталось? — спросил меня Сивцов.
— А, что не видно, что ли, — огрызнулся я.
— Я видел, как они тебя впятером пинали, — добавил он тихо, — весь класс в окно смотрел.
Мне на это было нечего ответить, я оглядел класс, несколько девочек также остались в нем и сейчас смотрели на меня с болезненным любопытством и отводили глаза, когда замечали мой встречный взгляд.
Вовка поерзал на сиденье, потом сказал:
— Ладно, Саня, я пойду, пройдусь по коридору.
— Сходи, — сказал я и начал вытирать лицо носовым платком.
Прибежал он обратно еще до звонка и сразу сообщил:
— Сашка, я тут услышал, как Аккурат сказал, что ты ничего не понял и надо тебе еще добавить. Они после уроков опять будут караулить у дверей.
У меня опять болезненной судорогой перехватило живот и стало страшно. Я опять отчетливо представил, как кулак врезается в поддых, и я сгибаюсь и падаю на землю не в силах вдохнуть и выдохнуть застрявший в легких воздух.
Как прошел последний урок по истории я не запомнил. Меня вроде тоже спрашивали, но что и как отвечал, в памяти не задержалось.