Смеялся он недолго, короткий перерыв был закончен, и меня с Никасом ждала полоса препятствий.
Прошло три часа и вновь, как вчера, я валялся грязным бесчувственным телом на коротко стриженной зеленой траве. Надо сказать, что сегодня небольшие успехи у меня были, по крайней мере, сразу с бревна я не падал. Однако постепенно неудачные приземления привели к тому, что у меня болели все кости до самой мелких. А от ударов мешков набитых шерстью в голове поднимался жуткий гул.
Зато мой напарник Никас до поры до времени был свеж, как огурец. Он с первого раза пробежал полосу, конечно, не так лихо, как Сиэль, но все равно неплохо и Брени отправил его на следующий уровень, где он быстро утратил свой оптимизм, и по количеству грязи, сравнялся со мной.
Когда солнце склонялось к закату, наставник помог мне дойти до бани, там он распрощался со мной до завтрашнего дня, пообещал на завтра новые мучения и вместе с внуком отправился домой.
Я трудом заполз в открытые двери и рухнул в бассейн. Как и вчера бурлящая вода быстро освежила меня и избавила от самых сильных болей. Придя немного в себя, я стянул с себя грязную одежку и сложил ее в таз. При этом с удивлением заметил, что на лавке, которая стояла у стены, стопкой сложена моя вычищенная одежда. И тут я сразу вспомнил, что за весь день не видел ни одну из девчонок.
— Странно, куда все запропастились? — эта мысль не давала мне покоя.
Из-за переживаний и беспокойства я не смог рассиживаться в воде, быстро помылся, надел чистую одежду и зашел в дом.
Там по-прежнему стояла тишина, только со стороны столовой слышались непонятные звуки.
Я зашел туда и увидел, что на кухне моет посуду девушка, которая сегодня кормила нас обедом. Она интенсивно оттирала большую кастрюлю, увидев меня, испуганно выпустила ее из рук и, та с грохотом упала на пол.
Я взял стул и уселся поближе к ней, потому, что ноги еще дрожали от перенесенных нагрузок.
— Ну, и чего посуду роняем, да еще вроде плачем? — бодро обратился я к посудомойке.
Девушка подняла голову и, глядя на меня красными заплаканными глазами, прошептала:
— Я боюсь.
— Ну и чего ты боишься? — удивился я.
Девица перестала плакать, смотрела на меня и загадочно молчала.
— Так чего ты боишься? — вновь спросил я.
Она вздохнула и выпалила:
— Тебя боюсь!
От удивления я открыл рот, а потом смог только выдавить:
— Почему боишься?
— Потому что бабушка сказала, что ты ничего не умеешь толком и можешь меня превратить в зомби.
— Понятно, что ничего не понятно, — сказал я и огляделся.
Ни Алника ни девчонок не было видно, так же, как и Орхи.