Ничего удивительного, что хлопотливо крутящаяся у повозки фигурка показалась ему знакомой — ведь это главный герой-дада [8] собственной персоной, Ло Бинхэ!
Тот как раз погружал в повозку последнюю вещь — шахматную доску из белого нефрита, которую Шэнь Цинцю непременно брал с собой во все поездки (правда, обычно ею не пользовался). Подняв голову, Ло Бинхэ заметил загадочное выражение на лице мужчины и на миг остолбенел, после чего почтительно воскликнул:
— Учитель!
К этому времени следы от побоев, которыми наградил его прежний наставник, успели почти зажить, так что Шэнь Цинцю наконец смог как следует рассмотреть лицо, с которого сошли синяки: несмотря на юные годы и по-детски нежные черты, в его внешности уже проглядывала будущая незаурядная красота, исполненная величия, к тому же, все его движения, казалось, были пропитаны духом чистоты и ясности — кто, глядя на него, мог бы сказать, что этот нежный бутон годами побивали жестокие ветра и дожди пика Цинцзин?
Даже когда он перетаскивал всякое барахло, выполняя тяжёлую физическую работу, Ло Бинхэ относился к своим обязанностям со всей ответственностью, так что, глядя на его серьёзное и сосредоточенное лицо, трудно было не растрогаться.
К тому же, Шэнь Цинцю с самого начала испытывал симпатию к главному герою этой книги.
Ему всегда был по нраву этот парень, убивающий своих врагов не моргнув глазом, благосклонный по отношению к тем, кто к нему добр, и беспощадный — к тем, кто причинил ему зло [9]. Полюбовавшись на него некоторое время, Шэнь Цинцю бросил неопределённое «гм», после чего отвёл веер, позволив занавеске упасть.
Что и говорить — главный герой и есть главный герой. Ничего удивительного, что этот мальчик, оставшись без средств к существованию, не имея ни видов на будущее, ни отцовской заботы, ни материнской ласки, тем не менее так и притягивал к себе женщин — первая, вторая, третья, четвёртая — они прямо-таки бросались в его объятия одна за другой [10]. Воистину, красота открывает все двери!
Разумеется, этим объяснялось и то, что все виды пушечного мяса рано или поздно преисполнялись к нему ненавистью, желая во что бы то ни стало выместить на нём свой гнев, избив его до неузнаваемости [11].
Стоило Шэнь Цинцю подумать об этом, как в голове тут же всплыл ещё один вопрос: его сопровождали десять учеников, включая Ло Бинхэ — так почему лошадей всего девять, где же ещё одна?
Что ж, не нужно быть семи пядей во лбу [12], чтобы понять, кто подстроил эту каверзу.
И точно — из-за повозки раздалось хихиканье, а затем издали послышался донельзя довольный голос Мин Фаня: