— Тсс. — А вот и сальные губы. Незнакомец оставляет слюнявый поцелуй на моей щеке, и я в отвращении морщусь, дернувшись всем телом.
Марина стремительно ступает ко мне, но Арсений приподнимается из-за стола и, пригрозив ей пальцем, цедит:
— Не рыпайся, красотка.
Кажется, пора бить тревогу! Я вяло отталкиваю мужчину от себя, а тот, кто бы мог подумать, смеется, наблюдая за моими беспомощными попытками избавиться от его компании. Оковы спадают, я поднимаюсь на ноги, но уже в следующий миг пальцы незнакомца хватают меня за запястье.
Вот так игра.
Дать мне возможность уйти, а затем нагло ее отнять.
— Пусти, — рычу я хриплым голосом.
— А ты мне что?
— А я не сломаю тебе руку, — произносит до боли знакомый голос.
Я медленно оборачиваюсь и сначала действительно верю, что свихнулась, что Дмитрий мне привиделся и я так много выпила, что совсем спятила, но нет. Это он. Воронцов собственной персоной! Стоит рядом со мной, да так близко, что я чувствую аромат его древесного одеколона. Мои ноги едва не подкашиваются от удивления, шока, радости, стыда, и я невольно тянусь к нему навстречу, точно утопающий, которому кинули спасательный круг.
Дмитрий ступает вперед, оковы на моем запястье исчезают, и вот я уже в его теплых руках. В его крепких объятиях.
— Твоя шлюшка? — едко выпрыскивает Арсений, насупившись, словно у него отняли любимую игрушку.
Воронцов ничего ему не отвечает. Приподнимает мой подбородок пальцем и спокойно спрашивает:
— Ты в порядке?
— Да.
— А ты? — Теперь он смотрит на Маринку, но та пребывает в таком шоке, что не может произнести ни звука. Лишь коротко кивает. — Такси у входа.
Повторять дважды не нужно. Подруга послушно стартует к выходу. Я же с необъяснимым трепетом держусь за руку начальника, боясь отойти от него даже на шаг. Воронцов прожигает ледяным взглядом двух кретинов, с которыми мы провели чуть больше часа, и говорит:
— Я бы на вашем месте уходил из бара через черных ход.
— Это еще почему?
— Потому что я заплатил трем амбалам-охранникам, чтобы они выбили из вас все дерьмо. Вон тем… — Босс кивает в сторону трех высоких мужчин у входа, и за нашим столиком повисает удивительная тишина. — Удачи.
У незнакомцев отвисают челюсти, а мы направляемся вон из бара.
Уже на свежем воздухе мне становится еще хуже. Ноги не слушаются, и я почти полностью повисаю в руках Воронцова. Тот изредка выругивается и шепчет мне на ухо какие-то непристойности, но я только глупо улыбаюсь и прокручиваю раз за разом произошедшее.
Он спас меня.
Спас Маринку.
Появился в баре, точно рыцарь, и поставил наших обидчиков на место.