— Невероятно… — пьяно лепечу я, перебирая пальцами его непослушные волосы, — просто невероятно.
— Сколько же с тобой проблем, Смирнова, — шепчет начальник, обнимая меня за талию. — И за что ты мне такая?
— За зарплату, — хриплю я, но Воронцов, кажется, меня не слышит.
Маринка уже давно ушла. Или уехала? Кажется, мы посадили ее в такси и теперь ждем свою “карету”. Мир все так же крутится. Небо вращается, и я вращаюсь вместе с ним, когда не смотрю в серые глаза Воронцова.
— Хотите сказать, что я вам надоела, Дмитрий Михайлович? — игриво и совершенно невнятно спрашиваю я, стоя с боссом нос к носу.
Мое горячее дыхание обжигает его губы, а его руки обжигают мою спину. Я чувствую тепло его ладоней и хочу избавиться от барьеров. Хочу стать к нему еще ближе. Делаю шажок вперед. Прижимаюсь к нему всем телом.
Дмитрий вскидывает брови, а я овиваю руками его шею и шепчу:
— Как же вы мне противны.
— Противен, значит, — не шевелясь, повторяет начальник.
— Вы невыносимы, заносчивы, эгоцентричны…
— Больше ничего не забыла?
— Забыла. — Я пьяна. Я счастлива. Он так близко, и его глаза смотрят мне в душу, прожигают мое сердце. Возможно, завтра я об этом еще пожалею, но сейчас… сейчас я хочу быть смелой. — Я забыла поблагодарить вас.
Воронцов сглатывает. Я вижу, как дрогает его кадык. В легком пиджаке, со спутавшимися, густыми волосами, с полуулыбкой, касающейся его губ… как же он бессовестно очарователен! И я поддаюсь его чарам.
Я вновь падаю в омут Дмитрия Воронцова.
Привстав на носочки, я подаюсь вперед и пылко целую его.
Так тепло, хорошо… Просыпаюсь я в прекрасном настроении, несмотря на то, что вчера, похоже, выпила лишнего. В моей кровати никогда не было так мягко и уютно. Я переворачиваюсь на другой бок и утыкаюсь в стенку. Странно, у меня ведь с этой стороны…
Внезапно стенка начинает двигаться, а затем и вовсе, как во сне, говорить:
— Ты чего толкаешься, Смирнова?
Это заявление оскорбляет меня до глубины души.
— Я? Да сам ты толкаешься… — Спросонья я несу абсолютную ерунду.
На это стенка резонно обижается:
— Я хотя бы не пытался всю ночь спихнуть тебя с кровати.
— Но это моя кровать! — кричу я и только потом открываю глаза.
Если это действительно моя кровать, я ездила ее покупать пьяная. Потому что ничего в этой комнате не то что не принадлежит мне — даже мне не знакомо.
На меня смотрит мужчина с небритым лицом. И прежде чем завизжать традиционное "че за херня!", я понимаю, что смотрит на меня Воронцов.
— Д-дима? — заикаюсь я, подтягивая одеяло к подбородку.
— Зови меня хоть котик, но сделай мне кофе. — Босс вымученно стонет и, сделав над собой усилие, встает и окидывает меня таким двусмысленным взглядом, каким разве что смотрел Боттичелли на "Рождение Венеры" сразу после того, как закончил свой шедевр. Самодовольно.