Смерть меня не найдёт (Летова) - страница 26

— Сделку?

— Именно. Вы понимаете, не можете не понимать, какие огромные возможности у меня есть. И при этом понимаете, что после содеянного в покое вас не оставят. Никогда. Ни при каких обстоятельствах.

Но мне ваша смерть не интересна, лично мне она ничего даст. Я даже забуду о лирте Сириш и лично улажу дела с её безутешными родственниками, требующими отмщения. Мне нужен только фелинос. Я могу предоставить вам укрытие и дать возможность новой жизни.

— Новая жизнь — звучит заманчиво, — осторожно сказала я.

— В вашем положении, лирта, слово "жизнь" само по себе должно быть восхитительной музыкой. Вы же не безумны, лирта. Вы молоды. Вы должны хотеть жить.

…вообще-то, предполагалось, что это я буду уверять остальных в собственной нормальности.

— Как я могу к вам обращаться?

Он постучал пальцами по столу.

— Мне говорили, что вы симулируете потерю памяти. Но третий раз за д полторы декады, лирта, помилуйте… Любому терпению придёт конец.

— Пожалуйста, — тихо сказала я, ощущая нестерпимо желание постыдно разрыдаться — и при этом полное отсутствие слёз в глазах. — Я готова сотрудничать, я готова обсудить сделку, но, пожалуйста, расскажите мне, что вы от меня хотите? Так, как будто вы мне поверили. Пожалуйста.

— Лирта Агнесса, я не люблю жестоких методов, но ещё больше я не люблю, когда кто-то пытается во что-то со мной играть. Поэтому вы просто рассказываете мне, где фелинос. Прямо сейчас. Без условий.

— Я не могу рассказать о том, о чём… — начала было я, и тут произошло…

Странное?

Слово «странное» даже близко не отражало суть происходящего.

Глава 11.

Мои руки, сжатые в почти молитвенной позе над столом вдруг ожили, словно две змеи, выросшие из моих же плечей. Тёмные ногти, те самые, без маникюра, неровно обкусанные, оказались вдруг неожиданно острыми и длинными, и этими самыми ногтями правой руки я впилась в собственную левую, разрезая кожу, как полиэтиленовый пакет.

Ничего, ничего я не могла поделать. Боль ощущалась в полной мере, но конечности меня не слушались, левая рука, окровавленная, располосованная висела безвольной плетью, а правая царапалась, будто лапа остервенелого хищника, по чистому недоразумению пришитая к человеческому телу. Я вскочила, роняя стул, чудом удержалась на ногах, впечаталась спиной в стену.

— Где он, лирта?

Рука — не знала, что могу быть настолько сильной — сдавила шею, пальцы медленно переползли на лицо, ноготь, острый, как острие ножа, упёрся в веко.

— Лирта, верните то, что вам не принадлежит. Иначе потеряете даже то, что ваше по праву рождения. Ну же, лирта…