Растерянно моргнула, а после почувствовала смущение и обняла себя за плечи:
— Спасибо. Тимофей упоминал о вашем общем спортивном прошлом, — ответила я глухо, не желая поднимать взгляда на мужчину, от которого так и не дождалась привычных неудобных вопросов. Заметила, как мужчина пожал плечами и вновь посмотрел на портрет Сашки. Вот тут я уже не выдержала и спросила: — Денис Станиславович, ответьте, пожалуйста, что еще вам рассказал Тимофей?
Розмарь посмотрел мне в лицо, оценивая мое настроение, а после невзрачно усмехнулся и спокойно ответил:
— Не переживайте, Маргарита Викторовна, Тимофей в несвойственной ему манере воздержался от подробностей.
— Удивительный такт с его стороны, — нервно усмехнулась я с большим подозрением. Так как такого чувства, как «такт», за Тимом вообще не замечала. Не удивлюсь, если он даже не знает его значения!
— Я тоже удивился, — согласился Розмарь, засунув руки в карманы брюк, как делал всегда, когда дела касались неприятных тем.
— Значит, вы все же расспрашивали обо мне? — нахмурилась я, моментально подобравшись.
— Было глупо упускать такую возможность, — усмехнулся он без тени смущения. — Вы бы поступили иначе на моем месте?
— Смотря, с какой целью вы интересовались моей жизнью, — со скрытой враждебностью произнесла я.
Мужчина помолчал, словно обдумывал, говорить или нет, а после все же решился:
— Тимофей приоткрыл мне глаза на кое-что. Он сообщил, что у вашего сына недавно была операция. По дате совпадало с вашим опозданием на работу в день презентации. Это заставило меня задуматься, что еще я мог понять иначе, ведь вы решили умолчать о такой важной детали, как здоровье ребенка.
— В своей объяснительной я ответила довольно четко, что опоздала по семейным обстоятельствам, в которые «здоровье ребенка», вполне вписываются, — стараясь сохранять терпение, ответила я холодно.
— Вы прекрасно понимаете разницу, Маргарита! — внезапно разозлился Розмарь, сурово нахмурив брови и забыв про отчество, которым никогда не пренебрегал, при общении со мной. — Скажи вы мне сразу о причине задержки, ни я, ни кто-либо еще, не смог бы поставить ваше опоздание в упрек!
— Меня это не оправдывало! — в свою очередь разозлилась я, слегка повышая голос, чего позволяла себе крайне редко. — Я не желала ни сочувствия, ни жалости. Это моя жизнь, моя семья и мой ребенок! Я полностью отдавала себе отчет о ситуации, как и вине, которая все еще на мне. Если бы сорвалась встреча — это была бы моя вина. И только моя! Я не могла позволить этому случится и не позволила.
— К чему этот профессиональный героизм? — поморщился он, то ли с досадой, то ли с разочарованием, и посмотрел мне в лицо с непониманием. — Никто не стал бы относиться к вашей работе хуже…