Смотрел в толпу, выискивая глазами знакомую фигуру, и глупо улыбался, ощущая себя словно на первом свидании с одноклассницей. Даже не верится, что с ней оказалось так легко общаться, словно не было ни неловкости, ни прошлых натянутых ощущений, словно не было обоюдной неприязни. Особенно удивляет то, что Рита все же открылась мне. Совсем немного, но я уверен, даже это она посчитала бы непозволительной роскошью. Тем ценнее для меня было ее появившееся доверие.
И теперь, сидя за крохотным столиком на двоих в отдалении от танцпола, я в нетерпении притоптывал ногой, шаря по лицам взглядом, надеясь поскорее увидеть девушку в новом амплуа, которое до этого я еще не видел: деловую стерву — видел и тихо ненавидел; домашний, милый и уютный образ — тоже умудрился оценить. И вот теперь я вижу ее в повседневной жизни: в тяжелых ботинках на плоской подошве, в узких джинсах, модном, но мягком свитере и небрежном пучком на голове, довершающем образ.
В образе стервы Маргарита была безумно красивой, но холодной и колючей. Дома вызывала странное чувство в груди чего-то теплого, ностальгического и знакомого, словно вернулся домой после долгого отсутствия. Сейчас… сейчас я, наконец, смирился с мыслью, что не могу отвести от нее взгляда, как бы ни старался себя контролировать. Просто в очередной раз осознавал, что взгляд ищет ее лицо, отслеживая каждую появившуюся эмоцию.
Здесь и сейчас я вдруг понял, что не могу поступить так, как было бы правильно. Я отчетливо осознал, что не могу и не хочу придерживаться лишь деловых отношений и держаться от нее на расстоянии, что, несомненно, было бы правильно. Я все еще грезил своей целью получить должность и переехать в новую жизнь в другом городе. Я не мог позволить себе отношений. Не тех, которых она заслуживала. Но и просто отступиться уже не мог, пообещав себе, что хочу попытаться стать ей хотя бы другом.
Я понимаю всю абсурдность своего желания, как и риски, но нужно быть честным хотя бы перед собой и признать, что я серьезно увлекся той, появление кого в моей жизни вызывало такие различные эмоции. А там… там, как пойдет.
— Попался! — раздалось у меня над ухом, что почти вызвало испуг, но после он сменился короткой радостью, затем раздражением и даже паникой. Передо мной, улыбаясь во все тридцать два белоснежных зуба, стояла Янка Савельева собственной персоной. Та самая, фотография с которой побудила вчера разговор по душам на балконе с отцом Риты. — Ты чего тут затаился? — хамовато поинтересовалась девица в коротком желтом платье, несмотря на первый выпавший снег на улице. — Тебя уже все обыскались! — возмутилась она. — Я пришла, а тебя нет! Я соскучилась, между прочим! Впервые за полгода тебя вижу!