Все началось с того, что вечером ко мне подошел Бурцов и доложил, что бывший хан, то есть, Джанибек-Герай, челом бьет.
— Что еще случилось?
— На обиду жалуется, дескать, у него женку умыкнули.
— Это кто же так отличился? — едва не разорвав рот от зевка, осведомился я.
— Сказывают, лекарь из иноземцев.
— Блин, они у нас все из иноземцев! Точнее узнать нельзя?
— Так Васька Попелов, — переиначил на русский лад имя чеха спальник.
— Да ладно!
— За что купил, за то продаю, надежа-государь.
Восток, что называется, дело тонкое. Хан даже если он бывший, все равно хан. Реши я его казнить, никто слова не сказал бы, но поскольку Джанибек помилован, более того, велено к нему относиться с всевозможным почтением, спустить дело на тормозах нельзя!
— Кликни Михальского, — велел я, — пойдем разбираться.
— Так он уже там. Приказал вашей царской милости сообщить, что такой конфуз приключился.
— Час от часу не легче, — хмыкнул я.
Каким бы бескровным не был поход, а без потерь не обойтись. Даже если нет убитых и раненых, все равно, кто-то ногу подвернет, у кого-то живот прихватит, а иной сдуру, сам себе такое увечье причинить может, что целый консилиум ученых медиков не разберется.
Поэтому где-бы не случился привал или стоянка, всегда отводилось место под лазарет, который, сами понимаете, не пустовал. Вот и в этот раз, была расчищена небольшая площадка, на которой разбито несколько шатров для полкового врача и его пациентов.
Теперь перед ними стояли слуги низложенного хана и отчаянно переругивались с преградившими им путь часовыми. Вокруг, как водится, собралась целая толпа зевак, с интересам наблюдавшая за развитием событий, и время от времени подзуживающая участников свары.
Михальский и впрямь был рядом, но в конфликт не влезал, а лишь следил, чтобы не случилось беспорядка. Зато его бывший подчиненный, а теперь генерал и кавалер Панин, ни скупился на ругань, пытаясь отогнать посланных Джанибеком людей. Те же, в свою очередь, галдели и жестикулировали так, что казалось кровопролития не избежать.
— Молчать, мать вашу! — заорал что было сил Бурцов. — Не видите, царь прибыл!
— Что за бардак? — осведомился я.
— Да вот, государь, лекарь наш напроказил, — смеясь одними глазами, доложил Михальский.
— Что уже? — усмехнулся я. — Больно быстро.
— На счет последнего не уверен, — понял намек Корнилий, — но бывший хан требует выдачи девушки и наказания господина Попела за бесчестие.
Сам «виновник торжества», как оказалось, стоял у входа в свой шатер с обнаженной шпагой в одной руке и пистолетом в другой, имея при этом вид решительный и… немного обескураженный. Что же, с него и начнем.