— Вот и все. Мы освободили его душу от этого проклятья. Покойся с миром, — пафосно произнес он для толпы и вышел из клетки, бросив моего истекающего кровью брата. Он был еще жив и смотрел на меня, прощаясь, как будто извиняясь за всех этих выродков с которыми я учился все эти годы. Ноги понесли меня к нему. Обнять, может быть спасти, помочь. Но мне преградили путь и не дав что либо сказать, схватили за плечи с двух сторон и выставили меня за дверь. Толкнули в спину как ненужного ребенка. Я лежал на животе и скулил как раненый зверь, от боли и предательства далеко не чужих мне людей. Дверь за спиной снова открылась и из нее стали выходить адепты. Заметив меня, они презрительно и осуждающи смотрели, кто-то плевал в мою сторону, кто-то смеялся, кто-то пинал. Мне было все равно, в тот момент я мог только видеть безжизненные глаза брата, тело которого поедало пламя.
Много лет прошло с тех пор, как на моих глазах, ЛЮДИ, а не оборотни, убили моего брата. Я жаждал мести, смерти Лиония. Да пожрет его оборотень. Ноги бы моей больше не было в этом гадюшнике, но появилась Серенити и переступив через себя, я вернулся в стены Академии, уже не как воин, а тень погрязшая в грязи позора и презрения. Только ради нее я терпел эти злые языки и взгляды, обращенные на меня. Мне было все равно, но Серенити тоже столкнулась с этим. И я не мог бросить ее на растерзания этим уродам, которые в любой момент могли ее покалечить или даже убить. В Академии не возбранялись драки и поединки между адептами, это закаляло характер и дух бойца. Но то мужики, а не хрупкая, нежная и красивая малышка. Я ее так люблю, что готов убить любого, не задумываясь о последствиях. И вот не найдя ее на общем построении я поддался панике. Столько лет она выживала здесь и вот, когда через неделю последний и самый важный экзамен в ее жизни, она пропала. Скрепя сердцем я двинулся по коридору в кабинет ректора.
Подойдя к нужной двери, постучал. С другой стороны пригласили войти. Набрав воздуха в легкие и запихнув гордость и неприязнь глубоко в себя, я дернул за ручку и вошел. Лионий стоял ко мне спиной, смотря в окно. Его широкая спина загораживала мне вид из окна, настолько он был огромен и высок. Словно скала как внешне, так и внутренне. Развернувшись ко мне лицом, он недовольно скривился. Как от прокаженного, но быстро сменил выражения лица на равнодушие и холодность.
— Что Вам Кристофер Хард? — спросил он недовольно.
— Я хотел бы узнать, где я могу найти Рен, мне нужно кое, что ей передать от отца, — проглотив обиду, спросил я.