Моя.
Я сильней любого из волков.
Я Альфа.
Я Вожак.
Никому не отдам.
Внутри зверь хотел вырваться из тела и перегрызть любому глотку, даже названному брату. Я втянул ее запах, наполнив им свои легкие до отказа.
«Невинна»- мне стоило колоссальных сил сдерживаться и не порвать к чертям веревки на руках и наброситься на нее. Эти мысли сводили меня с ума. Был бы сейчас в обличии зверя, пускал бы слюни как щенок, перед любимой косточкой.
«Надо собраться, успокоиться. Нельзя ее пугать».- вдох выдох, вдох выдох.
— Ан прав Серенити. Ты человек только наполовину. Ты самка оборотня. — тихо прошептал, зная, что услышит, при этом видя, как она сжалась от услышанного.
— Это ложь!! — закричала она и обернулась. Она посмотрела мне в глаза. Мне было очень жаль и мое сердце разрывалось от того, что ей больно. Хотелось защитить и обнять. Видимо, прочитанное в моих глазах ее испугало, и она снова закричала:
— Этого не может быть!!! Мои родители были людьми и я не могу оборачиваться в зверя, у меня нет жажды людской крови и нет желания убивать ни в чем не повинных людей. — от злости ее глаза стали желтеть, как у оборотня в период оборота. Надо ее успокоить пока мы не спровоцировали оборот.
— Ты не…,- но я не успел и в разговор вмешался Кристофер, который наверно слышал наш диалог за дверью.
— Рен милая он говорит правду. Мне давно стоило тебе рассказать, но я не мог решиться. Видимо сама судьба послала брата Байлока тебе в помощь…
«Идиот, что ты несешь? Нашел время откровенничать»- знал бы он, чем это обернется мочал бы. Рен смотрела на Кристофера с полным ужаса глазами, сжимая руки в кулаки. В ее взгляде пронеслось столько эмоций, от ужаса до обреченности, но самым страшным это было безразличие. С такими мыслями на казнь идут люди принявшие смерть.
— Чтооо??? Правда??? Брат Байлока??? Нееет.
Ее крик проник ко мне под кожу. Зверь внутри накрыл морду лапами и сжался на полу. Мгновение и ее скрутило от острой боли. Она зарыдала, как умирающий зверь, которого предали и бросили умирать сородичи. Я не мог смотреть на это и стал с остервенением дергать путы на руках. Тоже самое делал и мой брат, при этом, не отрывая от нее взволнованного взгляда. Рен лежа на полу и ее тело содрогалось от боли.
— Что ты стоишь? Развяжи нас. Я смогу ей помочь. — орал я на застывшего от ужаса Кристофера. Он дернулся как от удара и быстро, выхватив из сапога кинжал, подбежал к нам помочь разрезать веревки, которые не хотелись развязываться.
— Чертовы веревки, кто их так завязал, что они не рвутся? — рычал я от недовольства и бессилия.