— Весну-ушка… А ты чего не спишь?
— Поспишь тут — с таким-то грохотом, — обернулась, разыскивая привычно брошенную как попало машину, но ее нигде не было. — А где твой Лексус?
— А, — небрежно махнул рукой, — я его разбил.
— О, Господи! Надеюсь, праздновал ты после этого, а не до… — и только сейчас заметила на его руке кровь. Почувствовала, как побледнела. — Ты что, в аварию попал?
— Авария попала в меня, — снова улыбнулся и, дергая рывками молнию на куртке, освободился-таки от удушливого захвата. — Да нормально всё, все живы. Слегка помял столб, больше никто не пострадал.
— И где ты его оставил?
— Столб?
— Лексус.
— Забрал эвакуатор, — он дернул плечом и выудил из кармана миниатюрную фляжку, но я выхватила ее у него из рук и бросила в поставленную секундой ранее как положено урну.
— Ты в травмпункт заезжал?
— Да говорю же — все в порядке, не суетись.
— Но у тебя кровь! Пойдем, я сама тебе раны обработаю. Идем, идем, — я поторопила его взмахом руки. На удивление он послушно зашагал следом.
В какой-то другой момент я бы, наверное, думала только об этом, что сейчас он придет в мой дом — сам Артур, но сейчас была настолько взволнована, что мне было вот совсем не до этого.
А если у него там не только царапины? Порой серьезные повреждения не дают о себе знать так сразу. Например, разрыв селезенки или еще что похуже…
— Не снимай обувь, проходи так. Садись сюда, — кивнула я на кресло, а сама пошла на кухню за ящиком с лекарствами. К счастью, мама была крайне запасливым человеком, и там было все: начиная от обычного йода и заканчивая серьезными миорелаксантами.
Вернувшись с коробкой обратно в прихожую, я почувствовала, что сердце все-таки чуть-чуть сбилось с ритма. Вишневский здесь, в моем доме. С ума сойти.
Могла ли я об этом мечтать? Могла, но только очень осторожно.
— Снимай куртку, — распорядилась я, вынимая бинты.
— Ты не в медицинский собралась поступать, случайно? — спросил он, не без труда снимая верхнюю одежду. Казалось, что каждое движение приносило ему ощутимую боль.
— Случайно нет. Я хочу стать психологом.
— Вот как? Любишь копаться в чужих мозгах, значит? — он снял все-таки свою кожаную косуху, и мне стало нехорошо: на груди из-под выреза черной рубашки тоже виднелись пятна уже подсохшей крови.
— Рубашку тоже снимай, — нахмурилась я, стараясь не думать о том, что увижу. — Только аккуратно, без резких движений.
— Вот так сразу «раздевайся»? Весну-ушка, а ты, оказывается, та ещё шкатулочка с сюрпризом.
Я пропустила неуместную шутку мимо ушей, наблюдая краем глаза, как он расстегнул неверными пальцами мелкие пуговицы на рубашке, как стянул ее с себя, небрежно швырнув на подлокотник.