Все об Эзре Нихте, на самом деле, было скрыто. Скрываться – именно это делали Нихтгейнцы. Они скрывались сами и скрывали свои мысли, свои эмоции, свои надежды и свои страхи. Ладд знал Эзру, но он совершенно не знал его. Он сомневался, что вообще кто-то знал. Даже Гаунт.
— Хистью, соуле Эзра, — сказал Ладд. С небольшим обучением от Гаунта, Ладд практиковался в Нихтгейнском языке, всего лишь несколько фраз. Ладду казалось нечестным, что только Гаунт может разговаривать с ним.
Эзра кивнул, слегка развеселенный. Акцент Ладда был ужасен. Гласные были слишком короткими. Ладд почти произнес хистьюх, слово, обозначающее отруби для свиньи, вместо хистью, приветствия.
— Хистью, соуле Ладд, — ответил Эзра.
Ладд ухмыльнулся. Это было почти приличным разговором по стандартам Эзры ап Нихта. Очень длинные гласные в акценте Эзры забавляли Ладда, в особенности то, как он произносил его имя, звучало как «Льюд» (Lewd – развратный).
— Мы собираемся на совещание, — сказал Ладд. — Этим путем пройдут еще люди. — И я бы предпочел, чтобы ты их не убивал, было невысказанным концом предложения.
Эзра считал себя собственностью Гаунта, и только по этой единственной причине следовал за полковником-комиссаром на всем пути от Антилла Гереона. Как Ладд понял, Эзра не расценивал себя в качестве раба.
Гаунт владел им, как кто-нибудь владеет хорошим мечом или отличной винтовкой. Как часть этих взаимоотношений, Эзра защищал Гаунта и его жилище с тем, что адъютант Гаунта Белтайн описал как «материнская ярость». Несколькими днями ранее, Белладонский сержант спешил по проходу, чтобы доставить Гаунту пакет с приказами, а Эзра накинулся на него из тени, предполагая в нем, возможно, убийцу. Потребовалось время до того, как Эзра достаточно убедился в невиновности человека, чтобы отпустить его горло, и гораздо дольше до того, как сержант стал нормально дышать.
Эзра снова кивнул. Он понял. Ладд предупреждал его, любезно, что идут другие, давая ему время исчезнуть. Он не любил компании.
У начала прохода послышались голоса. Ладд бросил взгляд назад. — Это остальные, — начал он, — так что мы…
Он снова повернулся. Эзра ап Нихт испарился, словно его тут никогда и не было.
Ладд вздохнул, покачал головой, и пошел дальше.
Шли остальные. Из тени труб, Лунатик наблюдал за ними, его рейн-боу был заряжен и нацелен. Первый – Майор Роун, идущий с Дорденом, старым хирургом. Эзра не знал Дордена хорошо, но он относился к нему с теплотой. Нихтгейнцы уважали старших их племени, и Эзра выказывал такое же почтение к старейшинам клана Призраков. Роун был другим. Из иномирцев, которые пришли в Антилл, Роун был одним из самых яростных воинов, и только за это он заслужил уважение Эзры. Гаунт тоже ценил Роуна, и это тоже многое значило.