— Полагаю, что политика изменилась, — сказал Гаунт. — Я думаю, что они хотят, чтобы мы отбили миры, которые не можем проигнорировать.
Макколл откинулся назад и выпустил долгий, печальный свист. Его кресло не произвело совершенно никакого звука.
— И что, на самом деле, это означает? — спросил Колеа.
— Это означает подготовку с двойными усилиями, — сказал Гаунт. — Это означает плотную тренировку, круглосуточно. Это означает, если мы сможем, подсказать другим полкам начать то же самое.
— Я могу это сделать, — сказал Харк. — Я знаю комиссаров у Колстековцев и Бинарцев. Мы сможем передать.
— Ты понимаешь значение слова «хитрый», Виктор? — спросил Гаунт.
— Это мое второе имя, — улыбнулся Харк. — Виктор чертов хитрый Харк.
— Держи это в голове, — ответил Гаунт. — Я не хочу, чтобы меня обвинили в разжигании паники. Есть кое-что еще.
Он посмотрел на своего адъютанта. — Бел? Согласно коррекции курса, сколько удерживаемых врагом миров в, примерно, шести неделях от Анкреон Секстуса в этом направлении.
— Два, сэр, — ответил Белтайн.
— Названия?
— Лодиус, сэр. И Гереон.
Гаунт посмотрел на старший офицерский состав. — Я очень хочу, джентльмены, чтобы мы возвратились на Гереон. Ради освобождения, о котором они никогда не думали, что мы можем принести.
— Гереон сопротивляется, — пробормотал Роун.
— Будем надеяться, — сказал Гаунт. — Ладно, на этом все. Идите и будьте готовы. Что-то еще?
— У меня вопрос, — сказал Баскевиль. — Когда я двигаюсь, мое кресло трещит, но когда Макколл делает это, звука нет. Что это за чертовщина?
— Тренировка разведчика, — тихо рассмеялся Макколл, поднимаясь и похлопывая Баскевиля по руке.
Собрание разошлось.
— Я слышал, что твой сын начал тренировки, — сказал Дорден Колеа.
— Что? Да, Да, начал.
— Это хорошо. Он хорошо справится, я думаю.
— Надеюсь, что так.
— Отец и сын снова в строю, — задумался Дорден. — Это великолепно. Как новое начало.
— Я не настолько его отец, док, — сказал Колеа. — Его кровный отец, да. Но есть Кафф. Можно сказать, два отца и один сын.
Дорден кивнул.
— Черт! — внезапно сказал Колеа. — Гак, это было грубо с моей стороны. Простите, док.
— За что? — спросил Дорден.
Когда-то в рядах Танитцев были отец и сын. Дорден и его сын Микал. Микал погиб во время обороны Улья Вервун.
— Я не подумал... — начал Колеа.
Дорден покачал головой. — Мой сын умер на Вергхасте. По стечению обстоятельств, тогда твой сын присоединился к нам. Теперь он учится быть Призраком. Сын потерянный и сын обретенный. Один отец лишен, один… прости, два отца горды. Я думаю, в этом есть какая-то завершенность, не так ли, Гол? Определенная симметрия?