— Тхакс. — Он убрал маску, чтобы было легче говорить. Лицо все побагровело, кожа с губ слазила размокшими пластами. Язык раздулся как сарделька и мешал говорить. У носовых пазух образовались алые раны. — Я ххчу бхыт силнхее.
Адвантакс удивленно обернулся, не веря своим ушам.
— Сильнее? Ты хочешь модифицировать свое тело по собственному желанию?
— Дха.
— Хорошо… Я посмотрю, что есть в резерве. Но ты выбрал не лучшее время. Тут могут быть только старые, не самого лучшего качества образцы.
— Невхажн. Иначхе я сддхну, Тхакс. Мнн нужхен махксималн апхрейд.
Старпом остановился и задумался. Затем осмотрел человека с головы до самых пят, оценивая каждый сантиметр.
— Максимальный говоришь? Тогда тебе повезло. Ты обратился по адресу!
И на светодиодной ленте на голове адвантакса появились два довольных смайла.
* * *
Эмфил. Город двенадцати холмов. Город двенадцати гордых шпилей. Пристань для самых смелых. Место, где для любого найдется своя дхари. Что в переводе с языка древних значит «доля».
Его долей давно стала она. Та, что сейчас лежала обнаженной на мягкой перине. Длинные ноги цвета бронзы сжимали одеяло. Копна вьющихся шоколадных волос веером раскинулась на подушке. Маленький ротик с пухлыми губками немного приоткрыт. Сопит.
Казалось бы, что еще нужно для счастья? Но…
Даррос устало вздохнул и облокотился на холодный камень подоконника. Всмотрелся в огни самого большого города континента. Как на волнах смольного океана, застыли в едином моменте тысячи прямоугольных окон домов горожан. Немногочисленные трубы гончарных и кузниц мирно спали, работа в них шла только днем. Белоснежные свечи башен втыкались в бездонное небо, по которому рассыпались как искры бенгальского огня сверкающие звезды. Соборы Мироздателя и маяк. Всего одиннадцать. В двенадцатой он находился сейчас сам.
— Опять не спишь? — послышался сонный голос Кальсы.
Он обернулся и увидел заспанное лицо любимой.
— Мысли гудят в голове, как рой разъяренных ос. Опять эти прятки… Недомолвки. Как долго это будет продолжаться?
Она лениво затерла заспанные глаза.
— Проклятье Кхола, Даррос. Опять ты за свое. Ты же знаешь, никому лучше не станет от того, что мы объявим о своих отношениях публично. Отец будет в ярости. А тебя могут исключить из Ордена. Какой в этом смысл?
— Ты права, безусловно… Но это… Не жизнь. Я устал скрываться в тени соборных углов.
Она тяжело вздохнула и натянула на себя накрахмаленную простынь. Из окна повеяло ночной прохладой.
— Когда я стану королевой. — Повысила она тон. — Мы сможем делать все, что захотим.
— Ты предлагаешь ждать смерти твоего отца? Мироздатель, помилуй мою черную душонку. Я не хочу так! Да и старик полон сил! Ему еще жить и жить. О чем ты говоришь…