— Но как быть с пятым королевством? — видя мой непонимающий взгляд, Мстислав пояснил, — Ты же сам сказал про Галицко-Волынскую землю, Смоленск, Новгород и Владимир. А так, получается, будет ещё Чернигов. Там земля богаче Киева будет, если её объединить в единую державу. Да и переяславцев с рязанцами они быстро к себе присоединят — с твоей помощью, конечно. Не завтра, но лет через пять уж точно.
— Будете договариваться и объединяться. Династический брак и, например — ребёнок твоего внука и дочери Андрея, станет королём единого Смоленско-Черниговского княжества.
— Ступай, внучок. Ты вещаешь, аки демон-искуситель. Я уже ни о чём ином думать не могу. Жду тебя не позже, чем через три года с вестями из Антиохии. Мне же придётся пока готовиться. Буду потихоньку смоленскую землю в единый кулак собирать. Ну и постарайся не погибнуть, а то уж слишком многое на тебя завязано.
* * *
В Шарукань мы отправились в отличном настроении. С нами шёл сборный караван русских купцов, которые решили расторговаться в столице куманов, где летом было достаточно многолюдно. Мы купили пару повозок, загрузив их подарками, инструментом и тканями. В самый последний момент к нам присоединился молодой парень, представившийся учеником табиба[1] ибн Ахмадии. Учёный муж прибыл в Киев из Константинополя для занятия врачеванием, где, по иронии судьбы, скончался. Молодой человек по происхождению был сирийцем-христианином по имени Ашур. В медицине он толк знал, я его малость протестировал. Больше всех новому члену нашего отряда обрадовался Дундук, которого народ уже достал на предмет лечения мелких болячек. Шаман же предпочитал хорошо кушать, много говорить, но желательно — мало работать.
Настроение у меня было благостное. Хотелось петь и танцевать. Как же, Серёжа Волков — теперь у нас великий интриган и заговорщик! Раздаёт советы князьям, и вообще начал вмешиваться в мировую политику. Ещё немного — и я ух! Всех этих Рюриковичей возьму за бороду…
Эх, знать бы, как эти пять дней, когда я ждал ответа князя, кардинально изменят мою жизнь, потому что именно из-за этого мы опоздали. Да я бы руку отдал на отрубание, лишь бы наверстать эти дни. Но время не вернуть назад, и его ни на миг не остановишь.
[1] Врач, лекарь.
Глава-8.
Сказать, что я был в ярости, значит, покривить душой. Это был какой-то вариант с трудом сдерживаемого помешательства. Но сейчас не время сходить с ума, а наоборот, необходимо быть максимально спокойным и сосредоточенным.
Посреди двора собрались практически все жители усадьбы. Передо мной на коленях стоит тётка Эсин, которая бьётся в истерике. Рядом разместился Баял, глава нашего посёлка. Тот особых эмоций не показывает.