Шинэ особо не сопротивлялся, особенно когда раздался очередной безумный крик, сажаемого на кол человека, в сопровождении стонов его собратьев по несчастью.
Обычный шпион, кои начали проникать в Булгарию и Русь ещё за несколько лет до рейда Субэдэя и битвы на Калке. Задание — следить за мной и по возможности убить, получил от своего куратора, если так можно сказать, тоже тангута по имени Галшар, который отбыл с докладом в Монголию пару месяцев назад.
Причина охоты на меня простая — главный агент узнал, что я — Ашина. В смерти отца и некоторых моих родственников тоже виноват именно он. Тангут почему-то решил, что наш род может представлять угрозу новым правителям Великой Степи. Потому что Чингисхан из худого рода, совсем неизвестного среди кочевников. Слушая это, у меня скрипели зубы, и холодная ярость просто выворачивала наизнанку. Было это решением кого-то из монгольской верхушки, или инициатива агента — неважно. Теперь для меня это уже дело личное.
Вообще, обладатель пайцзы рассказал достаточно много интересного про целую разведывательную сеть, на кого монголы делали ставку в регионе, и даже указал некоторые персоналии. Завязаны были в первую очередь бродники, несколько кимакских родов и часть чёрных клобуков, подчиняющихся переяславцам. Отдельные агенты сидели в Булгаре и Киеве на постоянной основе. Видя, как на кол посадили крысёныша и купца, Шинэ затараторил со скоростью пулемёта. Рассказал о внутриполитических раскладах степи, которые мне были неизвестны. Уж очень хотел жить этот тангут. Смотрел на меня чуть ли не глазами самого преданного пса. В конце допроса, я его спросил, зачем им была нужна Андрона. И зачем было так жестоко насиловать фактически ребёнка?
— Так ведь девка от тебя была непраздна. А Галшар приказал всех Ашина уничтожить. Ну а насиловали, потому что надо было дать возможность воинам потешиться. Зачем девок сразу убивать?
Стою и смотрю на вечернее небо. Не могу я понять подобную логику и звериную жестокость. Но если здесь так принято, то молитесь твари, потому что вы разбудили во мне зверя. Очнувшись через некоторое время, говорю медику.
— Ашур, готовь свои инструменты и соли побольше. Будем снимать кожу с этого урода.
Тангут завыл, затем начал вымаливать прощение, потом угрожать и снова выть.
Чуть позже, я сам натаскал веток подальше от полянки, где мы казнили изуверов, и запалил огромный костёр. Люблю я смотреть на огонь. Но сейчас этого хотела какая-то сила, проснувшаяся внутри меня. И ещё она требовала какого-то выплеска. Стоны и крики умирающих людей уже не радовали. Просто свершилась месть. Но это только начало. Теперь я точно знаю, что на этой земле мне не ужиться с чингизидами.