Объяснений вскоре я добился. История эта, очень печальна и неоднозначна. Диана, а именно так звали мою сестру, родилась спустя год, после меня. Отношения родителей уже тогда были накалены до предела, итого долго ждать не пришлось, развелись несколькими месяцами позднее. Мать хотела забрать нас обоих с собой, но не сумела удержать Диану, отец в наглую отобрал ее и забрал к себе, вследствие чего бедная женщина осталась наедине со мной, годовалым малышом, единственным, кого сумела сберечь. Я никогда не сомневался в своей любви к матери, она была сильной и волевой, чему учила и меня на протяжении всей жизни. На вопросы, о том, почему не рассказала мне об этом раннее ответа не последовало, то и понятно, в эти моменты в ее голове творился сущий ад, похлеще моего, как мне кажется. Она была не в силах больше сдерживать эмоции и разрыдалась в конец. Мне же ничего не оставалось, как подняться наверх, остаться наедине с собой. Нет, я не остался рядом с ней, не обнял ее, не успокоил. Мысли в голове были смешаны, впервые в жизни, не знал, что мне делать. Отношение ко всему происходящему было очень неоднозначным, с одной стороны я понимал ее, она потеряла родную дочь и всеми силами берегла единственного сына, с другой имел я права знать, хотя бы спустя года, за все 26 прожитых мной не было ни единого намека на существование сестры. Внутри черепной коробки хаотично летели импульсы из сотен мыслей ударяясь о стенки, в сопровождении боли, что пульсировали у висков.
Повисла тишина, несмотря на бушующий ливень за окном, разум игнорировал посторонние звуки в сосредоточении собственных мыслей. Была ли права мама, скрывая все это, а что до нее самой? Она, поддерживая связь с Дианой? Как выяснилось позднее – нет, отец запретил общаться с ней, и она даже не знала их адреса. Тогда как она жила все это время, ее не гложили мысли, не терзала совесть? Как и в прошлый раз, ответ – нет, со слов матери. Объясняя это тем, что Диану мы потеряли навсегда и отец никогда не позволит ей поговорить с ней, и возможно Диана даже не знает о нашем существовании, как следствие, ей ничего не оставалось, как забыть ее и растить меня одного. А что до меня – мои мысли были олицетворением хаоса, даже не понимал, о чем я думаю, не знал, что думать. Все размышления прервались с момента, как открылась дверь в мою комнату, мать высушила все лицо, и как ни в чем не бывало, стояла у порога. В этот самый момент, моей полной подавленности и нависшей печали, словно улыбка Лоры проявился луч надежды, и грусть сходила на нет. Получив ответ на очередной мучительный вопрос – почему она рассказывает мне это именно сейчас, силы вновь вернулись, водопад из глаз остановился и просияла улыбка на уже промокшем лице. «Диана звонила вчера, она летит к нам в гости, будет на следующей неделе». Эти слова, прошлись эхом по всему телу