С третьего этажа донесся грохот падающего табурета. Нервные восклицания, граничащие с истерикой. Затишье. Снова стук машинки.
«Странный он», – подумала Зинаида Аполлоновна и чихнула. Правду говорила.
Он был нездешний, приехал почти два месяца назад, и, кажись, ни разу не вышел на улицу. Раз шесть курил на крыльце, но дальше – ни ногой. «Странный», – проворчала Зинаида Аполлоновна, вслушиваясь в звуки машинки, будто они могли рассказать ей что-то.
«Престарелый хозяин таверны, не имевший потомства, отошел в мир иной, завещав все Зои Бертесс, маленькой девочке, которая столько лет развлекала его клиентов. Вот уже десять лет Бертесс была владелицей «Морской волчицы», единственного питейного заведения, в котором или возле которого не предлагались услуги увеселения и скрашивания досуга. Дело было не в том, что Зои Бертесс не признавала проституцию или же осуждала женщин этой профессии, она просто не смогла бы дышать в своем собственном доме, если бы в нем находилась хотя бы одна женщина более красивая и более доступная (хотя доступнее некуда). В коморке на втором этаже, прямо над распивочным залом, всегда находилось место для одного, для двух или же даже для трех мужчин. Стоило только попросить! Зои Бертесс не отказывала никому и никогда, но Жозефу Феррюку она отдавалась с особенным удовольствием. Она предвкушала каждую встречу с Феррюком. По не понятной причине в нем она видела что-то такое, чего не было в других мужчинах, побывавших в ее объятьях (а таких было немало). Ни она, ни завсегдатаи «Морской волчицы», ни престарелый констебль города и предположить не могли, что щуплый, вечно угрюмый Жозеф Феррюк был серийным убийцей…»
– И что?! И что?! Все фальшиво и плоско!!! – кричал Даниил Николаевич, разрывая черновики в клочья.
Он было замахнулся на машинку, но вовремя одумался, отрезвляюще шлепнул себя по щеке рукой, уже заряженной на удар.
– Что с того, что он убийца? – спрашивал неизвестно кого Даниил, уже не крича. – Как это показать? В том веке вообще было понятие «серийный убийца»? Какой это вообще век, черт возьми?! Какая страна?! Как же я все это ненавижу! Ненавижу, ненавижу, ненавижу!
И он заплакал. Заплакал не как ребенок, а как взрослый тридцатилетний мужчина, который уже на три месяца задерживает выпуск очередного рассказа из цикла «Истории жителей зловонного городка» – единственного источника дохода. Даниил ненавидел не только имбецилку Бертесс, ее нимфоманию, но и все из своего творчества, что попадало в печать, что прославило его в узких, но хоть каких-то кругах.