Оставшиеся гости невольно попятились, когда люди князя рассеялись по двору. Оказалось, они просто согнали в кучу всех, кто здесь находился, а затем мы услышали голос, глубокий, низкий, звучавший откуда-то из самой тьмы. И от этого голоса сердце замедляло бег, сжималось от страха, который липкими пальцами пробирался под одежду, касаясь похолодевшей кожи.
- Вы знаете, зачем мы пришли! – произнес голос. Он не спрашивал. Он – утверждал.
Я с трудом удержалась на месте, чтобы не сорваться на бег. Желание укрыться от обладателя этого голоса было слишком сильным, и сама не знаю, как мне удалось устоять.
«Значит, слухи были правдивы во всем, - поняла я. – Правильно поступили те, кто убежал».
Длинная рука, затянутая в черное, в перчатке цвета смолы, поднялась вверх. Всадник указал сперва на одну из подружек Стефы, совсем еще юную Юстину, затем на панну Габриэлу, вдову кузнеца, а после и на мою сестру, которая тотчас же истошно закричала и поспешила спрятаться за спину новоиспечённого супруга.
- Вы трое, - сказал всадник, - завтра на рассвете за вами придет телега. Собирайте свои пожитки, теперь вы работаете на князя Вацлава! – и что-то было такое в голосе этого то ли человека, то ли существа, что никто и не подумал даже спорить, лишь тихо заплакала пани Габриэла, да Юстина закрыла лицо ладонями.
Наверное, я поступила опрометчиво, рванувшись вперед, но чья-то рука ухватила меня за локоть, удерживая.
- Не надо! – это оказался отец. Когда он появился за моей спиной, ума не приложу. Только он успел остановить меня от необдуманного поступка, который, впрочем, не остался незамеченным.
Всадник, говоривший с нами, повернулся в мою сторону. Я не видела его лица, не видела выражения глаз, да и не знала, есть ли у него эти самые глаза, но неожиданный холод заковал меня, словно сама зима окружила своим ледяным дыханием, лишая сил и тепла. Я заметила белый подбородок под капюшоном и нечто похожее на клубящуюся тьму, начинавшуюся выше.
«Он не человек! – подняла я. – Совсем не человек!».
- Завтра! – повторил всадник и развернул коня, направив его к воротам. Следом за ним потянулись остальные и скоро они уже мчались назад в сторону «Черного крыла» и лишь копыта стучали по дороге, отдаваясь стуком в моем собственном сердце, и словно повторяя его частое биение. Лишь, когда всадники скрылись из виду, я, наконец, смогла пошевелиться. Холод отступил, и я обхватила свои плечи руками, в тщетной попытке согреться.
Оглянувшись назад, увидела белую, как полотно, Стефанию и мать, рыдающую у ее ног. Арон стоял молча и провождал тяжелым взглядом посланников князя, а гости спешно расходились, наверное, уже жалея о том, что не сбежали раньше, как остальные.