- Что хочешь спросить? – проговорила она и подошла ближе, встала возвышаясь, широкая в белом чепце, из-под которого не выглядывала ни единая прядка волос.
- Что с девушкой, которая вчера пострадала? – спросила я и едва прозвучала фраза, как на кухне все замерло, остановилось. Даже огонь, кажется, перестал трещать, взвился вверх и притих, ожидая ответ. Девушки переглядывались, поджимая губы. В глазах настороженность: что ответит экономка. И я уже было подумала, что панна солжет, скажет, что я, мол, белены объелась и какая такая девушка? Не было ничего, приснилось тебе, но пани Машкевич меня удивила.
- Еще не знаю, - сказала она. – Время покажет, а пока Орсолька отдельно поживет. Поглядим, залечится ли ее рана, заживет ли…
Вот уж не думала, что домовиха расскажет! А ведь, правду говорила.
«Ты спросила, она ответила, - подумала я. – Ответила так, как должна была – честно, не утаив ничего ни от меня, ни от тех, кто рядом был!» - это наводило на соответствующие мысли.
- А если не заживет? – вопрос задала уже Радка.
- Кто на нее напал? – еще вопрос, а за ним и следующий: - Это был вампир?
- Елень привела, не иначе! – подхватила Мария. – Стервь ведьмовская! Только что же ей надо было, почему свою тварь спустила? Кого искала?
Вопросы посыпались лавиной и пани Машкевич спокойно выслушала девушек, уже отвернувшись от меня и словно позабыв, что именно я первая «бросила камень» спровоцировав последовавший камнепад из вопросов. Экономка ждала, пока прислуга не замолчит, затем произнесла:
- Так! Все закрыли рты и продолжили работать. Нечего здесь истерики устраивать, - а голос совсем не злой. Строгий, это да.
Я посмотрела на женщину. Сейчас она стояла ко мне спиной, маленькая и крепкая для своих лет. Каких лет? Что я знала о домовихах? Только то, что бабка рассказывала много лет назад и то радость, что байки ее мне в памяти залегли. Пани Машкевич могла быть и не такой уж старой, а могла и оказаться древней, как этот мир.
- Нечего болтать без толку! Вы все не первый раз принимали госпожу Елень, знаете, что опасна такая гостья и не сама она, как те, что с ней приходит, - а затем чуть тише добавила, - оплетай это был.
«Оплетай», - подумала я. Что еще за гадость такая? В отличие от меня девушки, кажется, знали, с кем имеют дело. Они только переглянулись, а пани Машкевич продолжила:
- Госпожа Елень теперь долго не покажется в нашем замке из-за проступка своего человека. Князь так сказал. Так что можете вздохнуть свободно. А сейчас продолжайте работать, князь уже, наверное, встал.
- А кто такой оплетай? – спросила я осторожно.