— Это ты прикатываешь, а я прихожу на своих двоих, — огрызаясь, поворачиваю голову в его сторону, игнорируя второй вопрос.
Миша притормаживает и, сняв очки с головы, засовывает в нагрудный карман. Внимательно оглядывает меня с ног до головы и довольно скалится, словно ему нравится то, что он видит. Я тоже его рассматриваю и цепляюсь взглядом за алый, размером с помидор черри, засос на шее.
Смотрю, не отрываясь, в красках представляя, как и кто мог его поставить. Чернов мне нравится. Это аморально и неправильно. Но он определенно мне нравится, даже больше, чем я думала, потому что всё мое нутро кричит и топает ногами при виде этого красного, с кровавыми подтеками, кружка. И эти чувства выбивают почву у меня из под ног.
Мне хочется сжечь все свои рисунки, на которых по какой-то причине изображён он. Хочется избавиться от этого внезапного осознания. Хочется заставить бабочек, которые просыпаются каждый раз, когда я слышу его голос, сдохнуть прямо в моём животе.
Мне ничего из этого не нужно.
— Люблю, когда ты наряжаешься как пай-девочка, — чуть понизив голос, произносит Чернов, возвращая меня в реальность, и показывает подбородком на мою развевающуюся на ветру юбку. — Все эти рюши, горошки, беретики. Кого ты там обмануть этим маскарадом хочешь? У меня в голове на репите стоит картинка, как ты стягиваешь свои домашние шорты и светишь своими прелестями. Вечно бы смотрел на тебя такую. Дерзкую и горячую.
Сглатываю, вскидывая глаза на Мишу. Он быстро облизывает губы и улыбается как довольный сытый кот.
— Я надеюсь, ты запомнил всё детально, потому что повторять этот трюк я не собираюсь, — произношу медленно и вкрадчиво, наблюдая, как его смеющиеся глаза меняют своё настроение.
В них проскальзывают знакомые мне опасные искры и что-то ещё, что я никак не могу разгадать, а мне очень хочется. Именно эти искры и этот взгляд я пытаюсь поймать в своих рисунках. И его тату… их сейчас не видно, но я тоже отлично помню, как они выглядят на его теле, покрытые каплями воды.
— А если я скажу, что помню всё настолько детально, что даже представлял это сегодня ночью, пока был в другой?
Если он хотел меня уколоть и сделать больно, то у него только что отлично получилось. Правда, он, видимо, не знает, что я привыкла давать сдачи за каждую секунду своей боли. И бить я умею не хуже других, потому что тоже умею играть в эти их дурацкие игры мажоров.
— Я скажу, что ты больной идиот, Чернов. С извращённой фантазией, — закатываю глаза, борясь с омерзением.
Дурацкое утро. Дурацкое видео. Дебил Чернов!