— С моей фантазией всё в порядке. И сегодня я планирую прийти ночевать домой. Один или нет, я ещё не решил.
— Да хоть впятером. Я смотрю, гарем заводить пользуется популярностью в вашей компании…
Чернов смеётся.
— Марк тебя впечатлил?
— Он такой же, как и ты. Но позвал меня на дачу в эти выходные…
Усмешка пропадает с лица Миши, и он становится предельно серьёзным.
— Ты не поедешь.
— Кто мне запретит? Ты, мамочка? Или сдашь меня, как стукач, отцу? Я тоже умею развлекаться, Миша. И возможно, на этих выходных я не буду представлять тебя, когда запрусь в свободной комнате с каким-нибудь парнем!
Чернов сжимает кулаки и стискивает зубы так, что на его челюсти вздуваются желваки. Мы боремся взглядами несколько секунд, после чего он качает головой и, резко дернув на себя дверь, заходит в университет.
Кусаю губы, слыша, как с глухим стуком закрывается дверь, и прикрываю глаза.
Опять на те же грабли, Катя… Опять…
* * *
На лекции никак не могу сосредоточиться, хотя обычно с этим проблем у меня нет, нужно же поддерживать образ старосты. Но сегодня вместо конспектирования я рассеянно черчу линии в тетради. Они быстро складываются в определённый образ, и вот я уже сижу и вижу в нём Чернова.
— Блин… — бормочу, разглядывая знакомые черты, которые должны меня раздражать, а не вдохновлять.
Только вот закон подлости в нашем случае состоит в том, что, именно когда я злюсь на этого засранца, у меня выходят самые быстрые и качественные скетчи. Сейчас, например, на меня с листа смотрят грифельные глаза Миши, в которых прыгают знакомые мне тараканы. Даже такую малость удалось передать, хотя я не прилагала должных усилий. Вообще, я рисовала цветочек! Цветочек немного вышел из-под контроля…
— Что там у тебя, покажи, — просит Полина, сидящая рядом, пытаясь заглянуть мне через плечо.
Поспешно прикрываю рисунок рукой.
— Ничего… — закрываю тетрадь и для верности засовываю её в сумку.
— Зря ты прячешь, мне интересно, и я не собираюсь смеяться. Мне кажется, ты очень талантливая, — осторожно произносит Романова.
— Там правда ничего особенного… это просто от скуки.
Я не стыжусь своего таланта рисовать, как бы отец ни пытался вдолбить мне в голову, что это бесполезное занятие. Как-то, ему на зло да и просто чтобы показать миру свой протест, я(мне тогда было пятнадцать) с компанией своих друзей разрисовала здание полиции. Нас засекли камеры, и маме пришлось звонить отцу, чтобы он подключил связи и меня не поставили на учёт как малолетнюю преступницу. В моих ушах до сих пор стоит его крик. Они с Анной тогда были за границей, отдыхали на Мальдивах. И, мне кажется, если бы в тот момент он мог до меня добраться, то придушил бы собственными руками. Но в результате в наказание мне всего лишь пришлось перекрашивать здание вручную.