— Так деньги на гранты откуда берутся? — усмехаюсь я.
— Вы меня не переубедите. Эвкалипты — это бред! — цыкает Ноа. — Пустая трата денег. И я не люблю коал. Они же уродливые.
— Я мне кажутся милыми, — я неловко улыбаюсь. — Они такие плюшевые.
— Я думаю, вам пора на занятия, юная леди, — сухо отзывается Ноа.
Перекидываю рюкзак через плечо и торопливо бегу к дверям, у которых оглядываюсь на мужчину и спрашиваю:
— А вы не знаете, зачем Последнему Ноа Первый?
— Наверное, хочет понять, как остаться главным и не породить нового Ноа, — скучающе отвечает мужчина. — Ищет способ замкнуть замкнуть круг, завершить цикл.
— Он его убьет? — тихо шепчу. — Сожрет?
— Откуда такие догадки? — мужчина в изумлении кашляет.
— Последний из вас очень неприятный тип, — тускло отвечаю я. — Вот я и подумала…
— Я повторяю, мы часть единого целого, — цедит сквозь зубы Ноа и сжимает переносицу. — Мы звенья одной цепи. Даже Ноа Ярый, рожденный из ненависти к убийцам, насильникам и другому сброду, не смог уничтожить Висельника, потому что это невозможно. И я предположу, у Последнего ко всему прочему есть желание посмотреть на первое воплощение и поговорить с ним о жизни. Он очень навязчивый в последнее время.
— Он симпатизирует вам, — я пожимаю плечами.
— Он видит в науке лишь новый способ подзаработать деньжат, — зло шипит Ноа.
— Научный и технический прогресс всегда ведет к благополучию, — улыбаюсь и добавляю, — либо к апокалипсису. Например, ядерного оружия не существовало бы без науки.
— А это уже не вина ученых! — охает Ноа и грозит мне пальцем. — Это вы, люди, тяготеете к конфликтам и войне, но вы меняетесь, это не может не радовать. Висельник уже совсем не тот, кем был раньше.
— Я за научный и технический прогресс, профессор, — примиряюще вскидываю ладони перед собой. — Жаль, что это никак не поможет в моей беде.
Я выхожу из зала и уныло бреду по коридору. В голову влетает шальная мысль — прогулять оставшиеся пары и побаловать себя чашкой ароматного чая и кусочком тортика.
Кто-то хватает меня за руку, молча утягивает в пустую аудиторию и прижимает к стене. Карнон скалится в хитрой улыбке, а мои испуганные крики застревают в глотке острыми камнями.
— Расслабься, Рыжая, — шепчет кудрявый шутник. — Ты меня будто первый раз видишь.
— В общей сумме в четвертый, — говорит Агатес, восседая на парте на верхнем ряду аудитории, и с интересом рассматривает исписанную уравнениями доску. — Может, мне студентом стать? Будем с тобой, Рыжая, одногруппниками и на переменках в туалете предаваться любви и страсти.