Я несогласно качаю головой. Карн ухмыляется и неторопливо расстегивает две верхних пуговки на моей рубашке.
— Так лучше, — он расправляет воротничок, открывая яремную ямку и шею. — Теперь есть небольшой намек.
— Намек на что? — хрипло выдыхаю я, когда Агатес ослабляет свои чары.
— Намек на то, что скромница не прочь пошалить. Признавайся, ты же отличница, да?
— Да, — едва слышно отвечаю. — И я опаздываю на пару. Отпусти меня, пожалуйста.
— Ты же хотела прогулять, — цокает Агатес.
— Я передумала, — я упираюсь руками в крепкую грудь Карна, пытаясь его оттолкнуть, и замираю.
Слышу стук его сердца, что совершенно нелогично. Он же— дух, а тело вполне материальное, такое сильное и горячее. Я едва сдерживаю себя, чтобы не погладить Карна по его груди.
— У меня для тебя два задания на выбор, Рыжая, — лукаво шепчет парень. — Первое и сложное — поцеловать меня. Второе — объяснить, что за бред написан на доске.
Я мельком гляжу на уравнения, которые описывают первый закон термодинамики, и с печальным вздохом целую немного опешившего Карна. Легко и неторопливо провожу языком по его верхней губе и сама удивляюсь своей смелости.
— Ты все равно ничего не поймешь, — шумно выдыхаю в лицо изумленного Лесного Божества.
На меня накатывает теплая эйфория, и кончики пальцев покалывает живой энергией, которая разливается по телу воодушевлением и восторгом. Из груди вырывается тихий удивленный смешок. Я полна сил и задора.
— Что ты сделал? — спрашиваю я.
— Это награда за выполненную работу, — Агатес встает на парту грязными кроссовками и скачет вниз по столешницам, как по ступенькам.
— Эй! — я отпихиваю Карна и зло гляжу на Агатеса, который застыл на парте в среднем ряду с занесенной ногой для прыжка. — Ты обезьяна или все же разумное существо?
Я вытаскиваю из рюкзака пачку влажных салфеток и кидаю ими в невоспитанного дикаря:
— Слезай и протри за собой! Совсем охамел! — я гневно возвращаю рюкзак на спину, строго смерив Агатеса сердитым взором. — Кому ты уподобился, колдун? Придурочному подростку, которого плохо воспитали родители?
— Я сирота, Рыжая, меня никто не воспитывал, — парень сжимает пачку салфеток в кулаке. — Так что, ты права. Меня никто не воспитывал.
— И что? Это не оправдывает твоего поведения, — всплеснув руками, шагаю к партам. — Уж за сотни лет мог бы и сам себя воспитать. Ты не мальчик, а старое чудовище, что жрет духов. Не прибедняйся.
Агатес недовольно кривится и спрыгивает на пол, с шуршанием вскрывая салфетки.
— Впервые в жизни надел личину молодого и дерзкого и меня тут же отчихвостили, — бурчит колдун, вытирая столешницы.