Конечно, я жила во Флориде. Феномен или неизбежность?
Очевидно, я не сентиментальна. Я не верю в судьбу или совпадения, и могу объяснить большинство явлений. Например, что я раньше просто не обращала на них внимания. До тех событий белый лотос не имел для меня никакого значения. Вот так просто.
Поэтому я взялась за новый квест. Узнать. Осветить. Раскрыть тайну. Если не для меня, то для других — разгадать загадку и закрыть дело.
Так я и занялась написанием книг. Документирование расследования — самое приближенное к реальности действо, доступное мне.
Я встряхиваю руки, выдыхаю.
— Это не моя история. — Я буду продолжать твердить эти слова. — Главное, найти убийцу жертвы. — А не моего.
Потому что это недостающая часть, связь. Кусочек паззла, который в конечном итоге встанет на место, давая чувство завершенности. Мира.
Я начинаю новый абзац.
«Как он выбрал ее?»
Связь убийцы с жертвой всегда остается загадкой… пока ее не разгадают. Как и концовка почти любой истории, она никогда не бывает оригинальной. Не то место, не та девушка. Какая еще причина могла быть у кого-то, чтобы забрать Джоанну Делани из этого мира таким жестоким способом?
Мы с Рисом свяжем убийцу с жертвой. Неважно, насколько незначительная, но связь есть всегда. Возможно, до этого их пути никогда не пересекались, а возможно, они виделись каждый день. Независимо от того, где начинается лабиринт, теперь и убийца, и жертва связаны на ином уровне. Они связаны таким образом, который большинство людей никогда полностью не поймут.
Эта мысль поглощает меня, и я смотрю на экран, на самом деле не видя его. Он дрожит по краям, и я сильно зажмуриваюсь. Тру глаза.
Вспышка его руки, тянущейся сквозь воду… и опять все исчезло.
На этот раз я ставлю ноутбук на деревянный пол и подхожу к заваленному бумагами столу, схватив лист из лотка принтера.
Я делаю набросок контура цветка, стебля, опускающегося в глубину словно извивающееся щупальце. Я вспоминаю, как в то мгновение подумала, какая это редкость — увидеть красный лотос. Конечно, он не был красным. Белый цветок в воде, окрашенной моей кровью, смертельный фильтр, замутнивший воду.
Моя рука застывает над очертаниями мужчины, черты его лица стерты. В висках начинает стучать, когда я напрягаюсь, чтобы вспомнить…
Ничего.
Иногда, когда это воспоминание всплывает во сне, я вижу лицо офицера Даттона. Первый человек, которого я увидела, когда я проснулась в больничной палате. В других случаях это Дрю, мой профессор в колледже и бывший парень. Лицо приобретает разные черты разных людей из моей жизни, всегда неуловимые.