Сдаётся мне, что пока я собиралась, Саша нашёл в отцовском баре алкоголь. Много алкоголя.
— Почему ты так смешно идёшь?
Я нахмурилась:
— Я нормально иду! Просто боюсь упасть.
— А что будет, если ты упадёшь?
— Саша, не выводи меня.
— Не буду.
С этими словами он толкнул меня в сугроб. Надеялся, что я буду валяться в снегу одна? Наивный. Когда я потеряла равновесие, то схватила его за руку и потянула на себя. А что? Мёрзнуть так вместе.
Он не мёрз. Только громко смеялся, лёжа на мне.
— Что? Разве тебе не весело?
Мне не было весело, вообще никак. Потому что я в первый раз за всё это время побывала в том состоянии, которое в народе именуется «искрой». И, по-моему, Саша тоже.
Он не думал, правильно ли он поступает или нет, хочу я этого или опасаюсь; Саша просто начал жадно меня целовать, словно это не просто первый, а последний поцелуй в его жизни. Никакого сопротивления с моей стороны не было, да и как сопротивляться? Попробуй выбраться из-под этого кабана! Нет, он не был крупный; всего лишь чересчур сильный для своего возраста.
— Молодёжь нынче совсем одурела! — услышали мы голос старой бабы Нины, которая жила в конце улицы. — Праздник на носу, холод собачий в окна пробирается, а они в снегу лежат, целуются тут! — я улыбнулась, а Саша продолжал касаться моих губ. — Вставайте, безбожники! В постели этим заниматься удобней! И теплей!
И тут я не выдержала и засмеялась.
— Поднимайся, иначе она нас сейчас отлупит.
Он нехотя поднялся на ноги и протянул мне руку.
— Я уверен, что эта ночь станет для нас волшебной, — прошептал Саша мне на ухо, когда я встала.
— Да… Но мандарины я тебе всё равно не прощу!
Он засмеялся, взял меня за руку, и мы посеменили к дому Олеси.
Разумеется, мы пришли последними.
Сначала мы еле-еле дотопали до калитки, потом вспомнили, что забыли подарки. В доме оторвали вешалку и разбили две бутылки шампанского (криворукие же). Непосредственно уже на самом крыльце Олесиного дома разбили голову керамическому зайке, что каждое лето стоял в саду, испачкали ковёр и рассыпали яблоки, которые укатились в неизвестном направлении. При этом мы с Сашей глупо смеялись и без конца стукались лбами; отскакивали и наносили гостеприимным хозяевам новый ущерб.
Всё это могло бы длиться до бесконечности, если бы к нам не вышел Илья.
— Долго вы ещё тут будете копаться? — спросил он, переминаясь с ноги на ногу.
— Извини, мы оторвали голову зайцу, — сказала я, и Саша прыснул от смеха.
Илья выпучил глаза.
— Какому зайцу?
— А вот этому, — я показала на покалеченную зверушку, — но мы обязательно возместим ущерб! — я сделала шаг назад и наступила зайке на лапу, от чего на ней появилась трещина.