— М-м-м… Мне близок поп-арт, если честно, Хокни, например, хотя у него мне более ранние работы нравятся, в стиле экспрессионизма… Хотелось бы побывать на его выставке…
— Я был, — говорит Руслан, — в галерее в Нью Йорке…
Я настолько воодушевляюсь, что выползаю из-под руки Тимура, не особо увлеченного диалогом об искусстве, и начинаю выспрашивать у Руслана подробности. К сожалению, сама я не особо разбираюсь, больше нахваталась по верхам, а да еще повезло в нашей библиотеке в свое время напороться на старые, непонятно каким макаром туда попавшие, альбомы с репродукциями и трехтомник «История искусств». Интернета в доме тогда не водилось, так что это было, можно сказать, своеобразное окно в мир. Я вообще после школы очень любила зайти в библиотеку и засесть в читальном зале, с упоением разглядывая репродукции или читая книги, которые нельзя домой брать.
Хотя, мне домой вообще ничего брать нельзя было, особенно после того, как один из собутыльников матери выкинул библиотечные книги в окно.
Может, я потому и так сильно хотела уехать, что уже с первого класса, практически, поняла, насколько другой может быть жизнь? И другими люди?
Какого фига столько ждала после школы? Вот дура все же…
Мы с Русланом болтаем про выставку и Нью Йорк, про который я много читала, потом смотрела фильмы и передачи, и это жуть до чего интересно.
Настолько, что я перестаю играть и перестаю изображать тупую деревенщину от сохи с грязными ногтями. Тимур слушает внимательно, смотрит на меня, и это взгляд очень даже ярко ощущается каждой порой тела. Сладко так ощущается…
Внимание его одновременно бодрит и настораживает.
Тимур играет, что-то хочет от меня, помимо очевидного… А я с удовольствием поддерживаю… И сколько буду поддерживать? До какого предела?
Марика ест сырники. И строит глазки Тимуру. Выразительно так.
А он не замечает. Или замечает, но не подает вида.
И я замечаю это все, но не подаю вида.
Вполне вероятно, что и Руслан все замечает…
Господи, ну и цирк!
— Приезжай вечером все же, Тимур, — мягко мурлычет Марика, сексуально промокая губки салфеткой, — там будут все наши…
— Посмотрим…
Он кивает и встает из-за стола.
Тянет меня за собой за руку.
Говорю всем «пока» и топаю за ним, доигрывая историю.
Спину жгут два взгляда: злобный и заинтересованный.
Подходим к машине, Тимур сажает на пассажирское, захлопывает дверь, садится за руль, выезжает со стоянки. Молча. Все это молча.
Интересненько… Я переборщила? А не пошел бы он…
И, кстати, мы так и не поели же!
Тормозим у Мака.
— Две больших картошки, два бигмака, две колы, — делает заказ Тимур, даже не интересуясь моим мнением.