Наверно, это плохо, так думать о маме, но черт… Мне всего двадцать, но, когда смотрю на свою мать и ее подруг, почему-то ощущаю себя даже не ровесницей их, а человеком более взрослым. Они остались где-то там, в своем веселом восемнадцатилетии, когда гоняли на дискотеку в коротких юбках с целью подцепить самого плохого парня из поселковых… И цепляли. И залетали. И рожали. А потом удивлялись, почему это тот самый крутой парень неожиданно оказывался крут только в момент восседания на мотоцикле? А с ребенком связываться не захотел? Вот странность-то…
Пью кофе, немного приходя в себя и думая уже о том, что я, наверно, ничего не жду от Тимура, в отличие от своей мамы, которая явно чего-то ждала от моего отца…
Не жду.
У нас пока нет отношений. У нас пока есть секс.
Классный, умопомрачительный, сумасшедший секс.
И это круто.
Улыбаюсь мечтательно, смотрю в окно на краснеющее небо. Закат. Скоро он все завершит и приедет… И, возможно, мы…
Звонок в дверь прерывает мои фантазии.
Иду открывать, на ходу поправляя лямку тонкой майки и проверяя, не сильно ли лохматая голова.
И удивленно моргаю, увидев на пороге совсем не Тимура.
20. Почему я не реагирую правильно?
— Привет, — улыбается Марика, демонстрируя ровные зубы. Белые-белые. В полутьме коридора они кажутся неестественно сверкающими… Бр-р-р…
И вообще, вся она, на свету выглядящая вполне естественно и ухоженно, сейчас видится… Странно.
Всего слишком. Слишком роскошные волосы, слишком белая кожа, слишком ровные брови, слишком идеальные губы… Кукла. Красивая, очень. Но…
Ежусь, словно холодом веет, киваю настороженно, не отвечая на улыбку.
Наша последняя встреча не то, чтоб задалась, а потому делать хорошее лицо не считаю нужным.
— Можно? — кивает она, как ни в чем не бывало, делает шаг навстречу.
— Нет, — пожимаю я плечами. Тупость какая. Она реально решила, что я ее пущу? С чего бы это? Так сильно похожа на закомплексованную провинциалку, не умеющую отказать гостям?
— Почему? — удивляется она, — я просто хочу поговорить…
— Тимура нет, если ты к нему, — равнодушно поясняю я, с потайным удовольствием наблюдая огонек раздражения, тщательно скрываемый за показушной улыбкой. Задолбали лицемеры. — А нам с тобой говорить не о чем.
— Как же не о чем? О Тимуре как раз и поговорим, — она уже не улыбается, давит интонацией.
Три раза ха-ха.
— О Тимуре разговаривай с Тимуром. Или еще с кем. Мне не интересно, — все таким же скучным тоном сообщаю я и пытаюсь закрыть дверь.
Но Марика проявляет неожиданную прыть и упирается ладонью в дверное полотно.
Останавливаюсь, с удивлением перевожу взгляд с ее руки на покрасневшее от ярости лицо.