Завтракали ученики у себя, продукты выдавали, а в зале для обедов и ужинов изгоям отводилось отдельное место. За полупрозрачной ширмой. Кто бы сомневался, фыркнула Сандра. Но кроме их четверки никто за ширмой не ужинал. Накрытый стол был один. Каша, морс, хлеб, яблоки. Сандра ревниво глянула на столы в общем зале и успокоилась. То же самое.
— Мы, что, в единственном числе? — искренне удивилась Сандра. Она рассчитывала, что изгои есть еще на старших курсах. Что их команда будет внушительнее. И старшие защитят младших.
— Наш куратор очень быстро улаживает сложности изгоев и переводит их в другие группы, — Бирс был информационным кладезем.
— Как это?
— Ну как, меня он может запросто уже завтра перевести к новичкам в общий поток, — Сиветта сморщила нос. — Вся моя история на виду. Да и Гуф первым делом побежит меня выручать.
— Николаса боятся, он может заставить клан принять изгнанных, узаконить бастардов и подкидышей, — поддакнул Бирс. — Если честно, мой отец рассчитывает на это.
— Но мы же тогда ничего не сможем разузнать, — Сандра была разочарована. — Я одна останусь.
— Не останешься, — Левон сжал кулаки. — Я не соглашусь быть Дроздом. И полы мыть с тобой пойду.
— Мы все пойдем, — подтвердила Сиветта. — Только надо тихо, помогать в наказаниях нельзя.
Выйдя из-за ширмы, Сандра заметила, что все на них косятся. За разговором, они не обращали ни на кого внимания, да и вообще вели себя независимо. И похоже, разозлили толпу.
— Сиветта, немедленно перейди в другую группу. Я уже подтвердил Николасу твое происхождение. Ты не обязана ходить с этими… — красавчик с родинкой перекрыл им выход из зала.
— Умеют же люди не учиться на собственном опыте, — менторским тоном произнесла Сандра, хватая под руки парней. Они протаранили брата Сиветты, который не готов был к атаке, и кого — изгоев. Им положено помалкивать в уголке. Сиветта выскочила следом.
— Не лезь, Гуф. Мне и в темной хорошо.
Маленькая победа окрылила их и в зале для занятий они громко хохотали, размахивая вениками.
От мытья полов Сандра все же отстранила ребят. Не они же пялились на Николаса. Она бросила вызов куратору, ей и отрабатывать свою наглость. Кто же знал, что куратор неприкосновенная личность. Смотреть на него нельзя даже. Ничего, разомнется, споет. Дома она часто пела во время уборки. Совершенно не подходящие случаю песни, по мнению мамы.
А здесь в самый раз пришлось: “Я сижу и смотрю в чужое небо из чужого окна. И не вижу ни одной знакомой звезды.” Сандра увлеклась и не заметила, что разговоры ребят, усевшихся на заднюю парту, затихли. Она возила шваброй по чистому, в общем, полу и пела все громче.